Бен-Гур

"Здесь не видно руки человеческой, – говорил он с отчаянием. – Царь с таким царством не может принести человечеству пользы. У этого царя нет ни советников, ни воинов, ни рабочих. В таком случае земля должна исчезнуть или воссоздаться заново, а чтобы управлять ею на новых началах, нужно придумать что-нибудь новое взамен вооруженных рук и грубой силы. Но что же именно?"

Здесь он опять встречал загадку. Он не мог понять того, чего и мы часто не понимаем, – в деле водворения мира на земле любовь могущественнее силы.

В разгар своих мечтаний Бен-Гур вдруг почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо.

– Мне надо сказать тебе одно слово, сын Аррия, – сказал Ильдерим, остановившись около него. – Одно только слово, потому что ночь уже на исходе.

– Я с удовольствием выслушаю тебя, шейх.

– Верь всему, что сегодня слышал, – сказал Ильдерим, – исключая то, что касается будущего царства младенца, которое Он должен воздвигнуть на земле. Не думай об этом, пока не увидишься с купцом Симонидом – это один хороший человек здесь, в Антиохии, с которым я тебя познакомлю. Египтянин большой мечтатель, но его мечты слишком несбыточны. Симонид человек более мудрый: он приведет тебе целый ряд сказаний твоих пророков, укажет Книгу и страницу, которые убедят тебя в том, что ожидаемый Мессия будет действительно Царем Иудейским. Да, клянусь величием Бога, – Царем таким же, как Ирод, но еще более великим и могущественным. Тогда-то мы узнаем всю сладость мщения!.. Я кончил. Мир тебе!

– Постой, шейх!

Хотя Ильдерим и слышал его зов, но не остановился.

– Опять Симонид! – горько сказал Бен-Гур. – Всюду и везде Симонид! Сначала я слышал о нем от одного человека, теперь слышу от другого. Я как будто нахожусь в зависимости от слуги моего отца. Если он и не мудрее египтянина, то во всяком случае богаче его, потому что ловко пользуется тем, что по праву принадлежит мне. Клянусь Торой, совершенно напрасно искать укрепления в вере у неверующего, и я не сделаю этого.

– Чу!.. Пение! Чей это голос – женщины или ангела? Он слышится со стороны озера.

По озеру скользила лодка, в которой сидела поющая. Звуки ее мелодичного голоса, нежные, как звуки флейты, все громче и громче разносились над заснувшей поверхностью воды. Слышно было, как весла медленно поднимались и опускались. Через некоторое время можно было разобрать слова песни на греческом языке, употреблявшемся тогда преимущественно для выражения сильных чувств:

Когда я пою о прекрасной стране,
Тоска мое сердце терзает.
Далеко за морем Сирийским она,
О ней моя песня рыдает...

Там ветер, как солнце, и зноен, и жгуч,

Вздымает песок благовонный,
Играет султанами дремлющих пальм,
И их лепет ловя полусонный.

Увы! Я далеко... Уж мне не впивать

Душистого ветра дыханье.
Не слышать мне больше при блеске луны
Струй Нила родного журчанье...

Но в грезах волшебных усталой душой,

О Нил! я к тебе улетаю...
И снова пою тебе песни свои
И лотоса чашей играю.

Мне снится Симбелы могучий призыв,

Мемнона волшебные звуки.
Увы! это сон... и со словом "прости"
Ломаю в тоске свои руки...
Прости!

В последнем слове "прости", долетевшем до Бен-Гура, слышались горькие слезы разлуки. Из груди Бен-Гура вырвался звук, похожий на рыдание.

– Я по голосу узнаю ее – это дочь Валтасара. Как хороша ее песня и как прекрасна она сама!

Ему вспомнились ее большие глаза, полузакрытые слегка опущенными веками, овальные, румяные щеки, полные губы с ямочками в углах и грация ее высокой гибкой фигуры.

– Как она прекрасна! – повторил он.

И его сердце учащенно забилось.

Вдруг пред ним, как бы поднимаясь из озера, появился образ другой женщины. Она была также прекрасна, хотя и не дышала такой страстью, она была моложе, с детски нежным выражением лица.

– Эсфирь! – прошептал он, улыбаясь. – Вот она, моя звезда, которую я мечтал увидеть!

И он медленно пошел к шатру.

До сих пор в его жизни, полной несчастий и жажды мести, не было места для любви. Не начало ли это счастливой перемены?

О которой же из них он больше думал, когда входил в палатку?

Эсфирь подарила ему чашу, но и египтянка подарила тоже.

Обе они явились ему под пальмами в одно и то же время.

Которая же из них?

Часть 5

1. Предостережение

Поступки справедливых, как цветы:

они имеют запах и цветут даже в пыли.

Шерли