Бен и Мариэль

— Мы должны поддерживать ее.

— И поощрять эти безумные идеи?

— Просто надо было помягче.

— Что же ты сидел и молчал?

Мистер О′Бэйл вышел на веранду и обнял плачущую дочку.

— Милая, не злись на маму.

— Я не злюсь! Я просто не понимаю.

— Ну что тут непонятного? Куба — на другом конце света.

— Но ведь если я куплю билет, то окажусь там.

— В данное время проезд гражданским закрыт.

— Я могла бы договориться с журналистами или купцами или с кем-то еще, чтобы взяли меня с собой.

— Ты предлагаешь нам отправить тебя в другой мир бог весть с кем, на войну, чтобы мы сошли здесь с ума, а лучше умерли с горя?

— А как мне это терпеть? Вот окажись я на месте Бена, вы бы за мной не поехали? О, почему я так бессильна?

— Мариэль, ты ребенок! Тебе пора взрослеть.

— Это не поможет. Я вечно буду в плену чужих заблуждений, потому что слушаюсь других. Я восхищаюсь Кассандрой — она бы уехала! Ее бы ничто не остановило. Так почему меня останавливает? Какие-то глупые причины, которых для меня не существует.

— Значит, спокойствие в душе родителей для тебя глупая причина?

— Нет.

— Мы делаем не все, что хотим, Мариэль.

— Иногда мы делаем так, как надо. И сейчас именно такой случай.

— Все, что надо, — это сидеть здесь и ждать.

— Папа, ты не понимаешь! Я не могу спокойно ждать!

— А я не говорил «спокойно». Ты ошибаешься, если думаешь, что мы не представляем, как тебе плохо. Вспомни хотя бы маму, у которой едва не умерли родители прямо на ее глазах. И она тоже мучилась вопросом: выживут они или нет. Мы не можем поехать на Кубу, постарайся понять нас.

Мариэль сделалась затворницей и выходила из своей комнаты только на обед или ужин, нехотя ковыряла вилкой блюдо и, отказываясь от сладкого, возвращалась к себе. Она понимала, что своим кислым видом отравляет жизнь другим, но надеть маску у нее не получалось.

Наступил июль, а вестей все не было. Глядя на луну, Мариэль чувствовала, что тревога уменьшается, — казалось, в эту минуту по всему миру разлито такое же спокойствие, как у этой ночи. Мариэль взглянула на письмо, которое сжимали ее руки: «Помни, что я обещал вернуться», — перечитывала она снова и снова, и вдруг ей показалось, что она чувствует его: «Бен жив».

— Милый, я люблю тебя, — прошептала Мариэль, глядя на мигающие звезды.

* * *