Бен и Мариэль

«Милая, я люблю тебя», — думал Бен, всматриваясь в черное небо.

Боль стеснила его грудь — час назад ему стало известно о новом приказе начальства из Мадрида. Вот уже больше месяца продолжалась блокада Сантьяго. Порт храбро держался, но генерал-губернатор Кубы потребовал прорвать блокаду и направить корабли для защиты Гаваны. Бен бесновался из-за этого нелепого замысла и апеллировал к адмиралу, у которого уже снискал уважение, но тот выразил подчинение.

— Тоскуешь, бродяга? — хлопнул по плечу Бена его новый товарищ Альберто.

Бен кивнул, убрав руки в карманы.

— Почитай ее письма.

— Речь не о том, что я соскучился, просто образовалась безвыходная ситуация.

— То есть?

— Видишь ли, дружище, какая штука… Я ведь обещал ей вернуться, а тут это глупое задание. Она умрет, если со мной что-то случится, но ты ведь понимаешь, что у нас мало шансов остаться в живых…

— Да уж.

— Я не знаю, что делать.

Альберто сплюнул и похрустел пальцами, будто занервничав.

— Вот что, — начал он, доставая сигару, — оставайся здесь, не иди на прорыв. Еще с твоего первого рассказа я понял, как вы любите друг друга. Ты не можешь оставить ее одну, а мы справимся.

— Как я могу поджать хвост?

— Бен, ты так отважно воевал, что никто не посмеет сказать, будто ты струсил.

— Дело даже не в этом. Я не могу вас бросить!

— Тогда погибай с нами. Ты был прав, этот приказ в списке самых идиотских занимает первое место. Зачем плыть в Гавану? Она уже не интересует врага, это и ослу понятно. Плюс ко всему мы ослабляем оборону города. Как можно занимать высокие должности и настолько не разбираться в войне?

— Да ведь эти умники ничем не рискуют. Сидят себе в кабинете и, глотая виски, передвигают фишки на политической карте. А пушечного мяса не жалко.

— Точно, сдохнем мы, найдут других.

— Черт! — Бен судорожно провел рукой по лбу. — Что же делать?! Если б можно было остановить войну…

В душе Бенджамина шла жесточайшая борьба. Долг не мог позволить ему делать выбор. Он твердил: иди сражайся туда, куда тебя посылают, но сердце молило подумать о Мариэль. Альберто выбросил окурок за борт и, заметив приближающегося матроса, обратился к Бену:

— Не ломай голову, дружище, оставайся. Твоя милая одобрит такой выбор.

В другом случае Бен прочел бы в этих словах иронию, но он знал, что Альберто действительно желает ему только добра. Будучи знакомы с самого первого дня созыва добровольцев, они здорово сдружились, хотя Альберто и был старше его на десять лет. Под конец третьего десятка он все еще был одинок и томился от безответной любви к одной девушке более пятнадцати лет. Среди солдат он не пользовался популярностью, поскольку был по обыкновению печален и в шоколадно-черных глазах его металась тоска.

— И вот еще что, — добавил Альберто, смущенно переступая с ноги на ногу и напоминая большого ребенка, — если меня убьют, будь добр, отправь это моей матери, а это — ей.

Всучив Бену два конверта, он поспешно удалился. У Бена защипало в глазах. Глядя вслед другу, он думал о несправедливости и странности судеб. Как эта девушка могла не полюбить такого прекрасного мужчину, как Альберто? Он взглянул на конверт: «Эстеле Санчес», на другом был записан его домашний адрес. Альберто много рассказывал о матери, которую очень любил, и все сожалел, что пришлось оставить ее одну.

Сглотнув застрявший в горле комок, Бен аккуратно убрал письма под форму и принял решение.