Бендиго Шефтер

- И не торопитесь. Он того заслуживает. - Он закрыл за нами дверь. - Вы счастливее, чем думаете. В отношении книг, конечно. Когда переселяешься на Запад, много с собой не потащишь, а майор Макен, как я слышал, тщательно подбирал книги. Завидую вам, что вы начинаете именно с этих книг. Голова как дом, который владелец обустраивает по своему вкусу. Если в доме пусто и холодно, никого, кроме себя самого, винить не приходится. А у вас есть возможность сделать свой дом удобным и даже изысканным.

Вдруг он заговорил о другом.

- Шафтер, вы могли бы для меня кое-что сделать?

Я удивился. До того мне казалось, что он так прочно стоит на ногах, что ни в чем не может нуждаться.

- Я говорю о Нинон. Если Стейси Фоллету повезет больше, чем мне, позаботьтесь о ней. Она станет красивой женщиной, Шафтер. Она необычайно талантлива. Здесь она надолго не задержится. В ней таится нечто, что потребует себя выразить. Кем бы она ни стала, у нее не будет тихой, спокойной жизни: помешают страсть, огонь, честолюбие.

- Но она же еще ребенок.

- Долго ли девочке быть ребенком? - Он пожал плечами. - Пока она еще ребенок, а однажды утром просыпаешься, глядь - а перед тобой уже женщина, да не одна. Целая дюжина незнакомых женщин.

- Ей лучше остаться здесь. У нее будет время, чтобы разобраться в себе и понять, кто она такая на самом деле.

- Чепуха, Шафтер. Ты сам это знаешь. Человек - никто, пока сам себя кем-то не сделает. У Нинон эта работа не займет много времени. Глину, из которой она слеплена, я хорошо знаю.

Ужинали мы в тот вечер у Каина вместе с Рут и Будом. Мы говорили о книгах и о сапогах, о таинственных происшествиях и о детских мечтах, о дальних странах, где стоят древние храмы и где когда-то боги бродили среди людей. Пришел с отцом Ленни Сэмпсон и слушал, широко раскрыв глаза, пока Морелл рассказывал об Улиссе и циклопах, о Тесее и Минотавре, об Энее и возникновении Рима. Как хорошо было вот так разговаривать в теплом уютном доме! Когда разговоры иссякли, Нинон спела пару песен, и мы сели пить кофе. Потом дети отправились спать, а мы еще долго беседовали о судьбе нашего поселка.

- Вам нужен шериф, - сказал Морелл. - Скоро пойдут люди. Вместе с мирными появятся и дикие. Если не будет представителя закона, жди беды.

- А вы бы не взялись за эту работу? - спросил Каин.

Морелл ответил не раздумывая.

- Нет, - сказал он. - Я слишком известен в этих краях. Не хотелось бы накликать на всех беду. Если вы меня вытерпите, я останусь, но только не шерифом.

- Это дело для Бендиго, - сказал Сэмпсон. - Он рассудителен, но, когда нужно, может и выстрелить.

- Я же скоро уеду.

- Уэбб? - предложил Морелл.

- Нет, - сказал Каин. - Он горяч. Мне он нравится, но он опасен.

Потом мы заговорили о городских властях. Тут и родилась мысль о муниципальных законах и выборах. Сэмпсон и я предложили в мэры Каина, но он отказался. Сказал, что самый подходящий - Джон Сэмпсон, и мы решили, что, когда будет голосование, мы выдвинем именно его. Каин выдвинет.

Возник вопрос и о собственности на землю. Пока никто ничего не требовал, только Уэбб и Стюарт хотели застолбить приисковые участки у Каменного ручья. Никто, кроме Рут Макен. Она считала своей террасу, на которой стоял ее дом. Там было несколько акров земли и кусок луга за деревьями. На том лугу мы не пасли свой скот, потому что он хорошо просматривался только из ее дома.

Мы подумывали об огородах и пашне. Мы с Каином и Джон Сэмпсон сговорились работать вместе, но ведь я скоро уеду. Их отношение ко мне постепенно и незаметно поменялось: я стал охотником, добытчиком, и теперь они стали считать меня ровней.

Следующие дни мы продолжали работать. Каменная стена лесопилки уже была готова, мы начали наращивать ее бревнами. К концу недели она уже подросла до крыши.

Нили Стюарт мыл золото. Крофт утеплял дом. А еще он нашел небольшое поле, где весной собирался сажать овощи.

Поначалу Стюарту везло. Каждый вечер он рассуждал о золоте, потом стал говорить мало, но становился все более важным. Видно, дела его шли неплохо. Несколько раз он делал какие-то закупки у Рут, расплачиваясь золотом.

А вот Уэбб не слишком усердствовал, только изредка появляясь на своей золотой делянке. Он предпочитал охотиться или заготавливать дрова.

На охоту мы ходили только парой. Когда я охотился с Уэббом, всегда старался предоставить ему право на самые выигрышные выстрелы. Он стрелял метко и зря патроны не тратил. Случались и разговоры, но мне казалось, что я ему нравлюсь не больше остальных. Иногда он жаловался на Фосса, говорил, что тот ленив. Нужно, чтоб кто-нибудь, еще поменьше, чем он сам, его бы отлупил. Может, это его чему-нибудь научило бы, говорил Уэбб.

От Плутарха я перешел к "Опыту о человеческом разуме" Локка. Основатели нашей страны читали и перечитывали эту книгу. Она и вправду сильно отличалась от всего того, что мне уже довелось читать.