Бенефис_Дьявола

В Америке ему нравилось, только было ужасно одиноко. Он побывал уже среди русских эмигрантов, но совершенно не чувствовал тяги к возвращению в эту компанию: от России в них остался только язык и комплексы, всё остальное уже было американское. К новичкам там было своеобразное отношение – вначале присматривались, проверяли, вынюхивали… Что следовало затем, Глеб не стал дожидаться. Он больше не ходил в русские клубы, а смотрел российские передачи по телевизору. Пару раз сходил на концерты российских звёзд – сюда частенько заезжали и поп-артисты, и сатирики, и писатели. Он съездил в Голливуд, сфотографировался вместе со статуэткой Оскара в полный рост и с полуживым манекеном, проехался на трамвае по Грув-плаза и даже посидел под Русской Берёзой на холме. Всё это можно было сделать один раз, ну, еще раз, а что дальше? По вечерам, возвращаясь домой в свою огромную квартиру, он каждый раз ощущал и её огромную пустоту. Жизнь в празднестве, казавшаяся всего полгода назад такой желанной и недостижимой мечтой, обрела вполне реальные очертания. Раньше ему хотелось путешествовать, посетить разные страны, а теперь он и выехать из этой-то не мог. Ему хотелось новых знакомств, друзей, а теперь они оказывались не его круга и смотрели на него совсем иначе. Ему хотелось много женщин, разных и необычных, а на деле получалось, что все они одинаковые, а всегда разной и необычной может быть только одна – его Цветик, оставшаяся где-то в далёкой прошлой жизни. И его всё чаще начинали донимать вопросы, когда он бывал трезв: зачем ему столько денег? Зачем ему столько власти? Куда ему всё это теперь деть? Ведь он и поделиться-то ни с кем не мог, если только раздать. До него только сейчас начало доходить, что всё ценное в жизни потому и ценно, что оно не с неба свалилось. Живя посреди долины роз, перестаешь чувствовать их аромат. Плавая с утра до вечера в бассейне, утрачиваешь ощущение его свежести. А распоряжаясь жизнями людей, забываешь о ценности своей собственной.

И только Люцера, как верный пёс своего Хозяина, всегда оставалась неизменной в своих пристрастиях и наклонностях: она просто воздавала дань моменту, который длился вечно в молитвах и поклонении. Она свысока взирала на них, погрязших в огненной жиже, ни на секунду не прерывая свой монотонный речитатив. Она иногда медленно поворачивалась к ним боком, чтобы они могли вновь и вновь лицезреть её гордый обнаженный девичий профиль и вспоминать о собственных похотях, услащенных чужими ласками, и мучиться от осознания безвозвратности момента, который, будь на то теперь их воля, никогда бы не превратился из банального искушения в грешный поступок – была бы воля, найдется и Бог, а будет соблазн, придёт и Дьявол…

- Извините, сэр, с вами всё в порядке?

Глеб резко открыл глаза и недоуменно посмотрел по сторонам: по-видимому, он задремал. У его дверцы стояла молодая женщина в полицейской форме.

- Да, офицер, спасибо. Я жду супругу… и, кажется, уснул, - Глеб улыбнулся ей широкой американской улыбкой.

Еще одно приобретение, сделанное им здесь, была белоснежная челюсть, которой, как его заверил дантист, хватит до конца его дней.

- Через пятнадцать минут вам будет необходимо повторить оплату за парковку, сэр, пожалуйста, не забудьте.

- Да, конечно, мэм. Удачного вам дня.

- И вам того же, сэр.

Она отошла от его машины, занятая уже следующим автомобилем, припаркованным позади его «Лексуса». Это был красный «джэг», как здесь называли Ягуар. Впереди по курсу высился его дом, возле которого не наблюдалось ничего необычного. Он достал свой телефон и набрал собственную квартиру. После четвертого или пятого зуммера ответила миссис Уоррен:

- Резиденция мистера Глеба, здравствуйте.

- Миссис Уоррен, это я, резидент Глеб. Как там дела?

- Если вы про тот беспорядок, что творится в вашей квартире, то нормально, ничего необычного.

- Мне кто-нибудь звонил, или, может, спрашивал?

- Мистер Глеб, время только восемь часов до полудня, или вы ожидаете кого-нибудь? Что мне передать молодой леди?

Глеб рассмеялся – он искренне любил свою черную домработницу и в конце каждой неделе добавлял сверху оговоренной суммы ровно половину.

- На этот раз молодых леди быть не должно. Я там где-то рассыпал зубной порошок… дантист прописал для моих новых зубов… белый такой…

- Я знаю, что такое кокаин, мистер Глеб, и не советую, если позволите, им увлекаться. Но вы, вероятно, рассыпали его где-то в другом месте. Возможно, если заглянуть в нос, то он там отыщется, поверьте старой Долорес.

- Нет, миссис Уоррен, уверяю вас, что кокаином я не заинтересован. Но, если вы говорите, его там нет… порошка для зубов… тогда забудьте про это. Возможно, я приеду к завтраку, через час-два.

- Хорошо, сэр, ваш завтрак будет теплым.

- Спасибо. И… если кто-нибудь позвонит, или зайдет… вдруг… дайте мне знать, о’кей?

- Непременно вам позвоню, мистер Глеб.