Беовульф

А чтобы закрепить этот договор между Асами и Ванами, создали боги Скандзу, где каждый смертный испытает благость Ванахейма и грозность Асгарда.

Так настали благолепные времена и воцарился Золотой век, где было хорошо и богам, и людям.

Что было потом — все уже знают, но после явления Скандзы из вод океана Фрейр сказал Доннару на пиру в Вальхалле:

— Брат мой Доннар, незачем мне носить меч. Я не ощущаю тяги к воинским забавам. Моё дело — отягощать крепким плодородным семенем мужские стати, следить за тем, чтобы пшеница и ячмень уродились и скотина дала приплод. Равно и Фрейя, законная жена моя, окажет благоволение женщинам, носящим во чреве будущих воинов, а Ньорд приглядит, чтобы рыба в морях и озёрах не переводилась…

Расхохотался опьяневший Доннар и предложил Фрейру: давай развлечёмся после пира, позволим божескому нашему богатырству себя проявить. Выйдем против чудовищ на битву — если кто из нас оружие потеряет, тот и будет покровительствовать жизни! А другой навсегда останется воителем.

Лукавый Фрейр знал, что Доннар родился воителем, воителем же и погибнет, однако согласился. В ночь перед ратной потехой он подговорил Ньорда выпустить на Доннара Ёрмунганда.

Всплыл гигантский змей из бескрайнего океана, увидел колесницу Доннара и напал на рыжебородого аса. Фрейр для виду вступил в бой, но всегда стоял за спиной Доннара, не выходя вперёд. Доннар же бил молотом, швырял молнии, но никак не мог победить змея — так нельзя в одиночку разрушить весь мир.

Устал Доннар, и тут выступил Фрейр. Нанёс удар своим мечом и вонзился клинок в один из зубов гигантского чудовища. Зуб выпал и ушёл на дно — вместе с застрявшим в нём лезвием.

Ёрмунганд канул в глубины, исчезнув на столетия до самого Рагнарёка. Ньорд же сказал Доннару: мол, змей признал поражение и ушёл. Оружие осталось только у Доннара. Так пусть будет так, как решено изначально!

Громовержец издавна слыл доблестным и непобедимым, но простоватым. Доннар поверил Ньорду. С тех самых пор, после великого спора богов, мир стал таким, какой он есть. Никто в Асгарде или Ванахейме впредь не пререкался, между семьями богов наступил мир, который продлится до Последней битвы, до Рагнарёка.

Вселенная, однако, менялась. Поднялась из потаённых глубин Скандза, боги населили остров богатырями и героями. Но, изнемогая под неизбывным богатырством людей, Скандза ушла вновь под воду, а её племена начали бесконечный путь по Великой реке, рассекающей Мидгард, Мир Срединный.

Появлялись новые острова, иные земли пожирал океан. То, что прежде было дном, становилось сушей, а былые горы исчезали в океанских глубинах.

Теперь не было никаких сомнений: подводная дюна, на которой утвердился клык Ёрмунганда с застрявшим в нём мечом Фрейра, ныне превратилась в холм с ровной вершиной.

Меч ждал героя и нашёл его.

* * *

— Хрунтинг, — зачарованно произнёс Беовульф, боясь наклониться и поднять дар ванов. — Эрзарих, почему боги решили, что я достоин?..

— Потому, что в тебе нет страха. Возьми его…

Лангобард взял себя в руки, встал, но подходить к Беовульфу не решался. Эрзарих чтил богов и их избранников. Пускай Беовульф сам решит.

Меч, потрясающий совершенством своей формы и сиянием металла, лежал у ступнёй гаута.

Беовульф вздохнул, наклонился, коснулся пальцами рукояти, оплетённой полосами странной, очень жёсткой серой кожи. В ладони, однако, рукоять утвердилась как влитая — словно меч был создан нарочно для Беовульфа.

По руке, до самого плеча и груди, проскользнул поток неизвестной силы. Если коснёшься натёртой янтарём шерсти, почувствуешь нечто похожее, но сейчас чувство было гораздо сильнее.

Руку охватило судорогой. Гаут меч не выпустил.

— Случайность, судьба? — вопросил Беовульф. Подтвердил свои же слова: — Судьба. Судьбу не переспоришь. Мы оказались там, где должны быть, в нужное время. Нас вели не боги, нас привела сюда Судьба.

— Ремигий-годи сказал бы иначе, — подал голос Эрзарих. — Он называет Судьбу «Богом Единым», который выше всех других богов.

— Потом, — отмахнул левой рукой Беовульф. Вынул свой меч из ножен, аккуратно положил на камни — нельзя плохо отнестись к оружию, нельзя оскорбить священный металл. Выбрал новый меч, изволь уважить и прежний. Хрунтинг вошёл в пустые ножны с лёгкостью. — Эрзарих, нам надо возвращаться в Хеорот. Я это чувствую…

Беовульф поднял лежащий на земле клинок, прислонил его к менгиру-клыку. Теперь камень не казался творением человеческих рук — и гаут, и лангобард твёрдо знали, что видят зуб Ёрмунганда. Меч Беовульфа полыхнул бело-золотым огнём и словно бы вплавился в похожий на гранит материал, исчезнув в его недрах.

Боги Ванахейма приняли отдарок, посчитав его не менее ценным — Нибелунг и прежде разил им чудовищ, рождённых волей общего врага, Отца Лжи, никем не любимого Локи.

Подул ветер с заката — вначале краткими порывами, потом уверенно и настойчиво. Туманное море всколыхнулось волнами, по белой глади под курганом прокатились волны ряби. Тонкие щупальца мглы протестующее взвились вверх, к небу, и были сметены, будто едва пробившиеся колоски, оказавшиеся под ударом урагана.