«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

В начале 80-х годов дерзкую попытку соединить «коня и трепетную лань» сделали сотрудники Московского литературного музея А.С.Пушкина, что на Пречистенке. Они не просто отпечатали рукописи поэта на старинной бумаге, но использовали для этого государственные архивы, где в старых делах охранки – Третьего отделения канцелярии Его Императорского Величества – хранилось много чистых листов, пригодившихся для столь благородной цели. То, что не успели исписать пушкинские надзиратели А.Х.Бенкендорф и Л.В.Дубельт, пригодилось пушкинистам[1045].

«В Пушкинский Дом нам теперь обращаться не надо», – с гордостью сказала мне как-то Наталья Ивановна Михайлова, замечательный «директор по науке» этого замечательного музея. Она же подчеркнула важность доступа к рукописям для решения многих проблем источниковедения, в том числе и для правильной датировки пушкинских произведений. «Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число», – написал Пушкин в Болдине в заметках о «Графе Нулине» (1830; ХI, 188).

Кардинальное решение проблемы сохранения и предоставления специалистам пушкинских рукописей нашлось после одного счастливого дня 1993 года, когда Пушкинский Дом на набережной Макарова посетил высокий гость: принц Уэльский Чарльз, наследник британской короны. В тесной сейфовой комнате хранилища он зачарованно всматривался в пожелтевшие листы автографов поэта, и предложил академику Лихачёву помощь своего фонда в фотостатическом их воспроизведении. Остальное было делом техники. Лучшие лондонские фотографы-профессионалы при помощи специально изготовленной аппаратуры сделали фотопленки, с них были подготовлены матрицы, а затем к делу подключились самые опытные итальянские полиграфисты.

Известное итальянское издательство «Compositori» (Болонья) в течение четырех лет (1995–1999) отпечатало в своей типографии 8 томов факсимильно воспроизведенных пушкинских рабочих тетрадей. В аннотации указано, что «это уникальное издание рукописей поэта осуществляется Пушкинским Домом (Институтом русской литературы РАН, Санкт-Петербург) под патронажем наследника английского престола Принца Уэльского Чарльза». Авторами вступительной статьи стали академик Дмитрий Лихачёв и занимавший тогда пост ученого секретаря Пушкинской комиссии РАН проф. Сергей Фомичев. Все 18 тетрадей Пушкина увидели свет к 200-летнему юбилею поэта. Я ездил в Болонью и брал интервью у директора издательства «Compositori» Кьяры Сегафреддо и художественного руководителя «пушкинского проекта» Антонеллы Хубер, которые не сговариваясь подчеркнули, что выполнение типографских работ для такого ответственного издания стало делом престижа для целого коллектива болонских специалистов. В моем блокноте сохранилось заявление итальянских издателей: «Мы готовились несколько лет, совместно с российскими и английскими коллегами, к изготовлению репродукций рабочих тетрадей великого поэта России с трепетом и душевным волнением». Сотрудники Пушкинского Дома неоднократно приезжали в Болонью и внимательно, пристрастно следили за тем, как продвигается работа. Монументальное собрание рукописей поэта получилось великолепным, одним из его спонсоров выступил итальянский государственный нефтегазовый концерн ENI.

Параллельно итальянские полиграфисты выпустили еще одно отличное «русское» издание, показав свой непревзойденный класс и артистизм. Речь идет об альбоме «Тень Пушкина меня усыновила…», посвященном парижской коллекции А.Ф.Онегина, с предисловием Д.С.Лихачёва. И это тоже достойный вклад в итальянскую пушкиниану. Оказывается, «имя Пушкинского Дома – не пустой для сердца звук» не только для Александра Блока и всех россиян, но и для «сынов Авзонии счастливой»[1046].

Ну что ж, скажем спасибо англичанам и итальянцам. Ибо, как заметил Пушкин при чтении переписки Вольтера, «всякая строчка великого писателя становится драгоценной для потомства. Мы с любопытством рассматриваем автографы, хотя бы они были не что иное, как отрывок из расходной тетради или записка к портному об отсрочке платежа. Нас невольно поражает мысль, что рука, начертавшая эти смиренные цифры, эти незначительные слова, тем же самым почерком и, может быть, тем же самым пером написала и великие творения, предмет наших изучений и восторгов» (ХII, 75).

«…Земли чужой язык и нравы»

– Василий Иванович, а ты армией мог бы командовать? – Мог бы. – А фронтом?

– И фронтом мог бы. – Ну а в мировом масштабе смог бы? – Нет, Петька, не смог бы. – Почему, Василий Иванович?

– Да языков я ихних не знаю!

Диалог из кинофильма братьев Васильевых «Чапаев»

Профессор Серена Витале, автор многих работ по истории русской литературы – по праву завоевала себе особое место в современной пушкинистике[1047].