Берег. Следы на песке

– Воды, – прошептала Юля.

– Шампанского! Ванну из шампанского, моя королева!

Глава 21

Роберт ушел в ванную, а у Юли на глаза навернулись слезы. Не такой она себе представляла первую брачную ночь. Она перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. От нее пахло парфюмом Роберта, и Юля отшвырнула ее. Она села и уставилась на свои ноги в белых чулках. Больше на ней ничего не было: «Любимая кукла его высочества!» Она с неприязнью стянула их с себя и, выбежав во двор, нырнула в бассейн. Остывшая вода остужала разгоряченное тело, но не распаленную душу. Юля остервенело работала руками и ногами, пересекая десятиметровой бассейн за секунды. Она металась по нему, как рыба в садке, задыхаясь от беззвучных рыданий.

– Джу, что с тобой? – Роберт настиг ее, прижал к стенке бассейна и ужаснулся: – Ты плачешь? Что не так?

– Все не так! – Юля оттолкнула его. Подтянувшись на руках, она выскочила из воды и скрылась в доме.

Юля вбежала в гостиную, налила полстакана виски и выпила. Напиток опалил горло и вызвал приступ кашля. Стянув с дивана плед, Юля закуталась в него, рухнула на подушки и уставилась в одну точку. Роберт вошел в махровом синем халате и прошел к барной стойке. Судя по булькающим звукам, он тоже хорошенько тяпнул. Юля хотела встать, чтобы уйти, но сильные руки сжали ее плечи.

– Давай объяснимся, – потребовал Роберт и добавил уже более мягко: – Ты могла остановить меня в любой момент. Почему не сказала, что тебе больно?

Юля откинулась на спинку дивана и тихо сказала:

– Мне вот здесь больно, – она приложила руку к груди.

Роберт обошел диван и, усевшись около ее ног, в недоумении уставился на нее.

– Я не понимаю тебя, Джу!

– Хорошо! Для тех, кто в танке! – рубанула Юля. – Если однажды наша дочь, став взрослой, спросит меня о первой ночи, мне придется соврать.

– Почему?

Юлю взбесило до невозможности очередное «почему», и она выкрикнула:

– Да потому что у меня язык не повернется сказать, что ее отец трахнул меня в… – Юля разрыдалась.

– Джу, детка! – умилился Роберт и, перебравшись на диван, обнял ее. – Как бы я не старался, ты по-прежнему остаешься девственницей до мозга костей. Я смотрю на это совсем иначе! И нашей дочери я расскажу, что у нее лучшая мама на свете, отдавшая мне всю себя до последней капли в первую брачную ночь. А ты намотай себе на ус: ты моя и только моя женщина! Я никогда не изменю тебе. Но буду любить тебя где угодно, когда угодно и как угодно. Каждый изгиб твоего тела совпадает с моим. Ты создана для меня.

Юля всхлипнула и утерла вновь подступившие слезы кулаками.

– К тому же наша ночь только началась, – хитро улыбнулся Роберт и подхватил ее на руки. – И поверь, тебе будет, что вспомнить.

«Так облажаться! Ведь хотел сначала ей «романтик» устроить, расслабить как следует… Но член за эти дни уже просто онемел от адской боли, а сердце переместилось на конец головки. Черт! Сколько же понадобится времени, чтобы я перестал изнывать от желания отодрать собственную жену так, чтобы она ходила в раскоряку. Долбаные бабочки! Как увидел ее сегодня напуганную, в нелепом пеньюаре и белых трусишках, так одна живая извилина осталась, и та в штанах. Зато как напряглась. Повалил девчонку бедную, набросился, как голодный пес, на дрожащие губы, всосал так, что мало не показалось. От запаха ее неповторимого, тела гибкого, дыхания обжигающего, сердце чуть не остановилось. А она еще о мой торчок розочкой своей сладкой потерлась. Крышеснос! А когда сказала, что готовилась к вторжению полному, я уже ни о чем другом и думать не мог. Но как же классно! Я кайфанул, как никогда прежде, врезаясь в ее попку с громкими шлепками. Девуля моя сладкая», – Роберт внес Юлю в ванную, освещенную чайными свечами. Он выпутал жену из пледа и помог ей забраться в джакузи, наполненную водой, ромом и кокосовым молоком.

– Ну вот, – Фаррелл отправил свой халат к пледу на пол и забрался к Юле. – Пока ты бегала, тут все подостыло. Он повернул кран, и горячая струя врезалась в воду, разгоняя в стороны теплые волны.

Юля села, обхватив колени, и отрешенно уставилась на пламя свечи. Роберт перетянул жену спиной к себе и прижал к груди.

– Хватит дуться, маленькая моя. Прости, меня, пожалуйста, Джу, – прошептал он ей на ухо, изнывая от желания повторить содеяное: «Твою ж мать! От одного воспоминания по животу прилетело раздутым хером!». —

Она молчала, иногда ее грудь вздымалась от глубокого вздоха. «Уже хорошо, что не вырывается», – Роберт вытянулся под Юлей.

Она выключила воду и, развернувшись к нему лицом, легла сверху.

– Прощаю. Не могу на тебя долго сердится, – ее хрипловатый голос пролился сладким нектаром.

– Люблю тебя, родная моя! – Роберт вложил в эти слова всю нежность, на которую был способен. Не удержавшись, добавил: – Впусти меня, пожалуйста.

Юля на мгновение замерла и перестала дышать.

– Пожалуйста! – Роберт чувствовал себя попрошайкой на паперти. – Ты мой наркотик, Джу! Что хочешь со мной делай, но не отлучай от тела больше!

– Хочу сделать это в океане! – села жена на нем и глаза ее заблестели. – Прямо сейчас! И костер на берегу. Большой костер!