Берег. Следы на песке

Мятый шелк простыни, мокрая от слез подушка и убийственно громко тикающие часы. Я выбралась из постели, в пятый раз проверив телефон, хоть он и хранил гробовое молчание. Я накинула на плечи халат мужа, прошлепала босыми ногами на кухню и включила чайник, забыв долить воды. Раздался щелчок и запахло жженой пластмассой. Я погладила живот, уселась на подоконник и прижалась лбом к холодному стеклу. Дождь заливал Итон-сквер. Ветер беспощадно трепал кроны деревьев старинного парка, обрывая остатки багряной листвы. Тусклые луны фонарей отражались в лужах, добавляя зловещего лоска нескончаемой ночи. Телефон зазвонил в четыре часа. Я прижала трубку к уху:

– Львенок, любимый!

– Привет, принцесса, – родной голос прорвался сквозь помехи, – прости, не смог позвонить раньше, связи не было. Здесь такая жара. Горы, черт бы их побрал. С самолёта в машину пересели, кондей еле пашет. Устал, как Одиссей.

– Если бы ты знал, как я ждала звонка, – слезы горя сменились слезами радости. – Сижу в твоем халате у окна. Я, наверное, схожу с ума, но мне кажется, он до сих пор хранит твое тепло.

– Не волнуйся! Разрулю все и вернусь. Десять километров до Кенже.

Я машинально схватила ручку и записала название незнакомого города.

– Саня с тобой?

– Куда же я от него денусь? – Мой голос дрогнул. – Не телохранитель, а досадное недоразумение.

– Что-то случилось? Он к тебе приставал?

– Что ты, – спохватилась я, не желая расстраивать мужа и усложнять взаимоотношения в нашем бермудском треугольнике. – Как ты себе это представляешь?

– В ярких красках. Ты же меня знаешь.

– Тебе не кажется, что мы говорим сейчас не о том?

– Ты права, любимая, – голос Роберта волшебной музыкой отдавался в моем сердце. – И, правда, так мало времени, а мы говорим о ком-то третьем.

– Твою ж мать! Засада! Британец, прыгай! – бас Дмитрия смешался с автоматной очередью, звоном разбитого стекла и оборвался оглушительным взрывом.

Связь оборвалась.

– Нет! Роберт! Нет! – закричала я в трубку и трясущимися руками нажала на повтор номера, с которого он звонил. Абонент вне зоны действия сети.

Я набрала номер Дмитрия – то же самое.

Сердце стучало где-то под горлом, меня трясло, и разум отказывался воспринимать случившееся. Я позвонила Эдварду, но он не взял трубку. Как заведенная, я набирала эти три номера, тщетно надеясь, что ответит хотя бы один. Мне очень не хотелось звонить Громову, но выхода другого не оставалось. Он был тем третьим на паровозе, кто в теме.

– Юлька, я знал, что ты позвонишь! – затараторил он. – Я внизу, в парке.

– Заткнись и жди меня у "бэхи", – я с трудом преодолела отвращение внутри себя. – парни только что подорвались в машине. Мы говорили минут пять, Роберт сказал, что едет в другой город, потом я услышала Димкину ругань, выстрелы и неимоверный грохот, а затем… всё… тишина.

– Твою ж мать!

– Ты мать мою только не трогай, – сквозь зубы процедила я. – Едем сейчас в Фаррелл-Холл. К Эдварду.

Я быстро надела свитер, кожаные штаны, куртку, с сожалением убрала пистолет мужа в сейф и переложила свой любимый нож из сумки в карман.

Громов поджидал меня у машины. Под его глазами уже проявились синяки. Знатно я ему вмазала, но вот как объяснить их появление Эдварду? Как сказать, что его сын подорвался неизвестно где? Двойной удар ангел наш не выдержит. И так на сердечных каплях и пилюлях сидит после Африки. Меня неотложной помощи учит.  Эх, нет того волшебника, что перенесет его в горы к львенку… Кстати, Роб же в Ростов по последней версии собирался! Какие, к псам, горы?

Я завела мотор, рванула с места и еще раз повторила свой рассказ Сане. Он с мрачным видом звонил по телефону, но впустую. За все это время он не сказал ни слова.

– Да не молчи ты, – заорала я на него, стукнув кулаком по рулю. – Мы должны поехать туда. Сегодня же! Про какие горы он плел? Куда их занесло?

– Тихо, маленькая моя, – Саня потер ладонями глаза. – Тебе нельзя волноваться. Мы во всём разберёмся.

– Ещё раз назовёшь меня иначе чем Юля, доломаю твой прекрасный нос. Веришь?

–– С тебя станется… Юля.

– Выкладывай, что ты там плел про радио?

– Ну, есть такая волна.

– Не нукай. Достань блокнот с ручкой из бардачка и напиши. А также нарисуй мне ваш хитроумный план на бумаге. На слух я сейчас не в состоянии воспринимать, – на самом деле мне не хотелось с ним вообще разговаривать. Моя воля, везла бы его в багажнике.

– Как на бумаге-то? – уставился Саня на меня.

– Как явку с повинной, – огрызнулась я и воткнула в проигрыватель диск с неизменным «Депеш мод».

– Обсуждать я все буду с Эдвардом.

Желание выкинуть бывшего друга и телохранителя из машины росло и множилось, как клетки лука. Больше до Фаррелл-холла мы не разговаривали. «Львенок жив, львенок жив, львенок жив», – пульсировала мысль в моей голове.

Издалека я увидела машину Эдварда. У ворот особняка я обогнала ее и выскочила под дождь на дорогу. «Бентли» припарковался у обочины. Я нырнула в полутемный салон и разрыдалась у Эдварда на груди.

– Джулия, что… что случилось? Черт, я не включил телефон. С операции еду.