Берег ветров. Том 1

На некоторых фабриках в обеденное время рабочим раздавали горячую пищу и даже молоко - за плату, разумеется. Но директор Ситси полагал, что его рабочие уже привыкли к черствому, завернутому в бумагу хлебу, который они прихватывали с собой из дому, и вовсе не нуждаются в горячей пище.

С таким же недовернем относился он к жалобам рабочих на мастеров. Грубое, бесцеремонное обращение? Но фабрика не молитвенный дом! Если на рабочего не действуют увещевания, то мастеру, понятно, приходится прибегать и к ругани. С другой стороны, фабрика - это не какая-нибудь мыза времен крепостного права, чтобы насильно удерживать здесь народ! Кому трудно привыкнуть к здешнему обхождению, кто недоволен, - пусть ищет себе работу в другом месте. Наверно, найдутся и такие, которым здешнее обхождение понравится, - день-деньской у фабричных ворот стоит очередь безработных.

Юули Теэару часто с сочувствием и страхом наблюдала эту очередь - она ведь с четырнадцатилетнего возраста старалась привыкать к изношенным станкам Ситси, к пыли и ругани. Человек рожден для того, чтобы жить, никто не смеет да и не хочет кончать жизнь добровольно. А для того, чтобы жить, для того, чтобы добывать хлеб и одежду, нужно работать. Это счастье, если удавалось устроиться где-нибудь на более чистой и хорошей работе, а кому не случалось такого счастья, тоже должен был как-нибудь жить, и он принужден был привыкать к Ситси.

Из страха получить расчет удерживались от ропота, от жалоб на старые станки и пыль, выслушивая ругань мастера, проглатывали готовые сорваться с языка слова. Подавляя чувство стыдливости, мирились и с тем, что по окончании смены наглей дежурный у фабричных ворот обыскивал работниц, запуская пальцы за лиф. Но, несмотря на то, что люди изо дня в день привыкали работать по двенадцати часов сряду, и в дневную, и в ночную смену, не было ни одного рабочего, который бы так привык к фабрике, как сам главный директор. Даже у тех рабочих, которых мастера и администрация фабрики ставили в пример другим, даже у тех, кто тужился изо всех сил и добивался довольно сносного дневного заработка, даже у тех, кого не подозревали шпики и кто не упоминался в их тайных донесениях, - да, даже у тех инстинктивно, в подсознании, подымалось какое-то смутное чувство протеста. Никто не мог до конца свыкнуться с изнурительной отупляющей работой на фабрике; если смирялся дух, то обессиливалась плоть, если привыкала плоть - возмущался дух.

У Юули Теэару дух смирился, а плоть не выдержала испытаний. Годы непосильного труда изнурили ее, лицо покрылось болезненной бледностью, под глазами легла синева усталости, и месяца два назад она заболела воспалением легких. Во время болезни ее осмотрел фабричный врач, осмотрел ее и после болезни - выдал удостоверение, что ночная работа вредна ей. Юули отдала удостоверение мастеру, и тот в самом деле назначил ее в дневную смену, но, к несчастью, свободное место нашлось именно в ватерном цехе. Вскоре мастер позабыл и то, что Теэару запрещена ночная работа, и время от времени ей и по ночам приходилось заменять кого-нибудь из отсутствующих рабочих. Мотальные станки в Ситси размешались на третьем этаже, а ткацкие внизу, в залах первого этажа. Полные шпульки приходилось в ящиках тащить на нижний этаж, а отсюда ящики с пустыми шпульками на спинах работниц возвращались наверх, в шпулечное помещение. В недавние времена фабричное управление собиралось было механизировать подачу шпулек, но так как это требовало некоторых расходов за счет прибылей, то администрация решила остаться при прежней системе, к тому же мускульная энергия работниц обходилась здесь, как и во всех других цехах, дешевле, чем пар, получаемый с помощью каменного угля. Рабочие называли эту переноску по каменным лестницам тяжелых ящиков со шпульками «египетской казнью», но вряд ли фараоны в те древние времена умели выжимать из своих рабов - строителей пирамид так много, как умудрялись это делать мастера на Ситси. Вот и вышло так, что молодой, освобожденной врачом от ночной смены работнице пришлось таскать тяжелые ящики со шпульками. Слабая, изнуренная девушка постоянно обливалась потом, сквозняк прохватил ее на лестничных пролетах, и она снова заболела воспалением легких. На этот раз она не решилась больше ни обратиться к врачу, ни оставить работу.

Так и умерла однажды вечером Юули Теэару, выбившись из сил и едва переступив порог своей комнаты.

На следующее утро явился врач и выдал свидетельство о смерти, то есть разрешение похоронить человека. Внезапная смерть еще не старого, трудоспособного рабочего всегда казалась подозрительной властям. Нет ли здесь связи со злостным саботажем или с подрывной деятельностью социал-демократической рабочей партии? Когда убивали человека в застенках охранки, об этом и собаки не брехали, но стоило человеку кончить жизнь самоубийством - и власти сразу настораживались.