Берег ветров. Том 1

Матушка Ану внимательно слушала разговор сыновей. Это хорошо, что Тынис надумал построить корабль, - что за прибрежный житель без корабля! И у старого Рейна из Рейнуыуэ был корабль, хоть и поменьше, чем нынешние. Ходил он на нем тайком от баронов и пограничников в Швецию за железом и солью. Даже и у тех рыбаков, кто жил здесь в давние времена, по слухам, имелись корабли. Хорошо и то, что Тынис не один хочет корабль строить, а сообща с другими, большой корабль сообща строить легче: чего не умеет один, сумеет другой, где один ум кончается - там найдут выход и силу многие. И все же мать почуяла, что в планах Тыниса есть какая-то трещина. Оба сына были равно близки материнскому сердцу, хотя у одного из них борода уже успела поседеть. Прежде, в детские их годы, ей приходилось иногда проявлять строгость и защищать младшего от старших мальчуганов (в особенности от Прийду и Юри), теперь же, слушая разговор Матиса и Тыниса, она сердцем почуяла, что старший нуждается в защите от младшего.

- Какой уж там хозяин судна Матис, если только и делов, что несколько месяцев поработает на его постройке, - деньги и последнее слово останутся ведь за тобой? - спросила Тыниса мать, начиная новый ряд петель.

- Должно же за кем-нибудь остаться последнее слово! Или ты, мать, хочешь сама заручиться последним словом? - отшутился Тынис.

- Было бы неплохо, если бы последнее слово осталось за мной, - уж я не дала бы вам обидеть друг друга, - молвила старушка голосом, в котором слышалась скорее горечь правды, нежели шутка.

- Я не возражаю. Твоя справедливость не раз спасала меня от обид со стороны старших братьев, - Тынис старался удержать разговор в прежнем шутливом тоне. - Только не знаю, что об этом думает Матис?

- Что ты, Тынис, мы ведь с тобой не ссорились, разница в летах всегда была слишком велика. Ты воевал с Юри и Прийду. Я уже отрастил усы, когда ты родился, и тоже защищал и берег тебя от других, - перешел и Матис на полушутливый тон.

- Ну вот, значит, мне и теперь нечего бояться подвоха с твоей стороны, - уже громко засмеялся Тынис и принялся откупоривать полуштоф.

Так и уговорил Тынис Матиса. Вийя же потихоньку вздыхала, думая о том, чем она накормит мужа и сына летом, когда они станут работать в счет будущих благ. Ничего-то ведь не припасено, каждую весну ветер порожние закрома продувает. Но тяжелее прежних ждет их эта весна, когда придется оставить Кюласоо и переселиться в чужую избенку. Матис, набравшись смелости из бутылки, успокаивал Вийю: ничего, мол, так уж страшиться бобыльского звания. А Тынис все еще в прежнем шутливом тоне добавил, что настоящая женщина с Сааремаа прокормит и мужа, и двоих детей, - как же ей, Вийе, не справиться только с Сандером и Матисом?

- Почему же капитан и сам не женится, если так выгодно иметь жену? - нашла теперь и Вийя чем поддеть своего богатого деверя.

- Как только корабль построим, женюсь, - сказал Тынис, становясь вдруг настолько серьезным, что и хозяйке уже не подобал насмешливый, поддразнивающий тон.

Зато мать, Ану, которой давно хотелось выговорить Тынису за его кукушечьи проделки, нашла, что теперь приспела подходящая для этого минута.

- Сдается мне, не в корабле вина, что ты не женишься, а в тебе самом. Много ли в Каугатома таких, что своими кораблями командуют, а девчат сотни, и все они хотят замуж выйти, да и выходят по большей части. Поговаривали, будто в Америке у тебя была одна, с той развелся, а теперь уж и не можешь с правильным человеком сойтись.

- Ну, матушка, разве уж такая крайность с этой женитьбой? Если я проживу до девяноста лет и, скажем, в будущем году женюсь, успею еще и золотую свадьбу сыграть!

- Ты прежде настоящую свадьбу справь, - молвила мать, вздыхая, - тогда и разговоров будет поменьше.

- Разговоры! Какие разговоры? Или ты, мать, за Ритины дела принялась?

Старушка ответила не сразу. Много серьезных, даже горьких слов вертелось у нее на языке, но не подобало высказывать их сейчас, при всей семье. И без того уж воздух под прокопченными балками гуменной избы Кюласоо был слишком накален. Хозяйка Вийя, норовя уйти от слишком опасного поворота разговора, засуетилась вокруг котла с супом, Матис же с особенным старанием стал выстругивать сошку для угорьей мережи. Один лишь Сандер остановился с челноком над сетью и слушал, развесив уши, разговор дяди-капитана с бабушкой.

- Не пришлось бы мне ремеслом Рити заниматься, - кашлянула старушка, - если бы ты не собрался выпрячь из хольмановской упряжки госпожу Нети. Даже и здесь, в деревне, уже поют:

Шуры-муры, балагуры,

Поглядите, бабы-дуры:

Тынис Тиху Нети славит,

Мужу Нети рожки ставит!

Вийя стояла ко всем спиной. Матис, нагнув голову, с особым тщанием разглядывал сошку. Один лишь Сандер, бедняга, не сдержал прорвавшегося смеха и сразу же был за это наказан.

- Тебе, Сандер, верно, очень уж вспомнилась абулаская Тийна, что так крепко обрадовался? - съязвила бабушка.