Берег ветров. Том 1

- Друзья мои, разве нынче суббота, что вы так рано домой спешите? - удивился мастер.

- Дело, видишь, к тому клонится, что на сей раз придется с корабельной работы и вовсе домой уходить, - сказал Кусти, укладывая в ящик для инструментов стамески и пилы. - Да и где это было слыхано, чтобы бобыль с семью ребятишками лез в корабельщики?

- Да, из-за корабля нельзя пускать в дом голод, живой человек поболее корабля весит, - добавил Длинный Виллем, будто он только теперь убедился в истинности сказанного, а до сей поры думал по-другому.

Что ты будешь делать?

Капитан все еще разъезжал между Хийюмаа и строительной площадкой. Вот и сейчас он был в отлучке. Мастер тоже сходил зимой пи льду посмотреть остов датского судна и остался доволен покупкой: корпус парусника годился только лишь на топливо, но весь такелаж (разве мало понадобится всяких тросов, стропов, вальков и цепей?) был куплен за бесценок, притом оба набора парусов почти новые, и их можно использовать с незначительной переделкой. Да что ты, душа, станешь делать с голыми парусами, если остов корабля с огромными выпирающими ребрами шпангоутов все еще блекнет под горячими лучами июньского солнца?

- Куда же вы, Виллем и Кусти, так вдруг? Испробуйте сперва свою парилку. А что, коли она слишком уж хороша, где я вас тогда на большой земле телеграммой найду? - пытался мастер и шуткой и делом удержать обоих мужиков. В конце концов ему удалось уговорить их оставить инструменты и заложить в парилку первые брусья.

В тот же вечер Михкель поспешил в волостное правление, чтобы посоветоваться с Сааром. Силы мужиков, особенно многодетных, иссякали; надо было срочно доставать денег или по крайней мере продукты; без выплаты жалованья дальше строить нельзя, сбегут и последние рабочие.

Волостной писарь сел на велосипед, а сам мастер в воскресенье тоже обошел некоторых состоятельных пайщиков. Якоб Таальдер после долгих отговорок взял еще один пятидесятирублевый пай, кийратсиский Михкель тоже вынул из-под соломенной подстилки своей постели десять золотых пятирублевок. Леонаский Лаэс после вмешательства мастера согласился занять Кусти из Лайакиви, приходившемуся ему дальним родственником, три пуры ржи. А разве сам мастер жил в достатке? И ему очень кстати пришлась бы пура-другая ржи. Но он не стал и спрашивать, только велел Эпп класть побольше картошки в тесто, благо скоро можно будет рыть на огороде молодую. Немногие свои сбереженные рубли он уже вложил в корабль, а теперь отправил за море письма сыновьям и брату Танелю, чтобы и они посильно помогли общему делу земляков. Деньги в корабле не пропадут, можно даже рассчитывать на проценты.

Прежний кюласооский, а ныне рыуна-ревалаский Матис получил немного денег от сына Пеэтера из Таллина. Теперь он с младшим сыном мог продержаться лето на постройке. Но все же семье приходилось туго. Старая Ану грызла дома корки, а Матису и Сандеру старалась каждый день дать с собой на работу хлеб, рыбу и бутылку молока. Вийя пошла в поденщицы и кормилась у хозяев, да еще выпрашивала плату вперед, чтобы прокормить мужа и сына.

К сенокосу многие мужики вернулись из Таллина и Риги на пару недель в родные места. Но никому из них не привелось помахать косой, сенокос лег на плечи женщин. У корабля кипела работа над наружной обшивкой, и каждая пара мужских рук была здесь нужна до зарезу.

Наконец, спустя недели две после Иванова дня дело продвинулось настолько, что однажды вечером заложили в парилку подбалочные брусья, и ночной сторож тут же развел огонь под котлом. Подбалочные брусья толщиною в десять дюймов должны были находиться в парилке по крайней мере по часу на каждый дюйм. Мастер уговаривал мужиков поплотнее поесть с вечера и пораньше улечься спать (парням не разрешил даже и глянуть в сторону деревни), чтобы к утру каждый работник был в полной силе и приналег вовсю.

Глава восьмая

Три месяца короткого северного лета прошли в напряженном труде, давно миновало осеннее равноденствие, и сейчас, когда мастер, щелкнув крышкой своих часов, зажег спичку, они выстукивали предутренний час последнего воскресенья октября. Мастер с вечера уснул лишь на короткое время, сон давно отлетел от него, и он выбрался потихоньку из сторожевой будки.

Мягкая, почти безветренная осенняя ночь. С опушки леса доносились медленные шаги ночного сторожа, старого анеиского Реэдика. Луны не было, две-три звезды тускло мерцали над головой. Тут же, совсем близко, темнел огромный корпус корабля, еще увеличенный ночным мраком, от него исходил острый запах смолы. Далеко на западе слышался гул подводных камней Хуллумятаса и Суурекуйва.

«Днем, верно, забушует, ишь, как гудят даже при таком слабом зюйд-осте, - думал мастер, медленно ступая по берегу к свинцово-серому морю. Вода за ночь еще поднялась. - Ну что же, пусть поднимается, кораблю легче будет поплыть. Только бы успеть закончить работу при этой погоде».