Берега. Роман о семействе Дюморье

Кики промолчал, только ниже склонился над книгой. Вот будет ужасно, если мама покажет рисунок тете Луизе, а та поймет, как похоже вышел на рисунке ее завитой парик. Он вовсе не хотел обидеть тетю, но вдруг ей покажется, что над ней смеются, и она уедет обратно к себе в монастырь и будет там сидеть в своей комнатушке, набитой распятиями, где еще висит эта огромная страшная картина: Иисус, указующий на свое кровоточащее сердце.

Весь остаток вечера он терзался этой мыслью. Мать его уже успела позабыть про рисунок: она думала о том, какая из Изабеллы выйдет красивая подружка невесты.

Отношения у них с золовкой давно уже были настолько доверительными, что, когда Джордж уехал обратно в Булонь, Эллен без всякого стеснения задала ей прямой вопрос.

– Заметила ли ты, Луиза, – начала она без околичностей, в обычной своей прямолинейной манере, – что Джордж оказывает тебе особое внимание?

Луиза слегка покраснела и ответила не сразу.

– Да, он чрезвычайно любезен, – признала она, – но я отношу это на счет хорошего воспитания и хороших манер. Те, кто служил в армии… Помню, один из кузенов Палмелла был точно таким же. Он провел целое лето в Лис сабоне, и я постоянно чувствовала его внимание.

– Да, но Джордж никогда не был любезником, скорым на комплименты, – возразила его сестра. – Для этого он слишком искренний человек. Скажу тебе правду – раньше он и вовсе почти никогда не упоминал женских имен. Так что я очень удивилась, когда он задал тебе этот вопрос про возраст вступления в брак. Разумеется, ему из вестна твоя давняя печальная история; уверена, что он вовсе не пытался навести тебя на разговор об этом. Мне скорее показалось, что он ведет речь о будущем. Высказался ли он более конкретно?

– Он заметил, что только в рассудительном возрасте, которого он как раз достиг, человек может трезво понять, чего он хочет. И еще добавил что-то в том духе, что пятьдесят пять – это самый расцвет жизненных сил.

– Правда? Мне представляется, здесь скрыт особый смысл.

– Он сказал мне, что после отставки часто чувствует себя одиноко; что, по его сведениям, многие из его бывших товарищей женились и зажили своим домом и иногда ему хочется поступить так же. В нашем возрасте, сказал он мне, человек нуждается в любви и сочувствии. Мне ли с этим не согласиться? Думаешь, я не чувствую себя одиноко в монастыре?

– Луиза, милая, да ведь он фактически сделал тебе предложение!

– Эллен, неужели ты и правда так думаешь?

– В любом случае это явно не просто слова.

– Ну вот, я теперь разволновалась. Право же, я и думать не думала о таких переменах – в моем-то возрасте, с моим ревматизмом, да и вообще, то одно, то другое… Нет, Эллен, вряд ли я вправе принять его предложение.

– Не говори вздор. Это именно то, что тебе нужно. Не очень мне нравится этот твой монастырь, заявляю тебе об этом прямо. А Джордж – человек тактичный, деликатный, я уверена, что он не станет злоупотреблять положением мужа. Безусловно, он примет во внимание твои вкусы и состояние твоего здоровья.

– Ну, что до этого, я уверена, что обязанности жены я способна исполнять не хуже любой другой. Знаешь, ведь когда мы все родились, нашему отцу уже было за пятьдесят. Я, конечно, не сравниваю себя с ним и вовсе не пытаюсь сказать, что еще смогу иметь детей. И тем не менее…

– Да, не сможешь. Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. И я уверена, что Джордж подойдет ко всему этому с величайшим тактом. Кстати, я полагаю, он поехал в Булонь, чтобы принять окончательное решение. Он у нас тугодум, всегда таким был – в отличие от нашей несчастной мамочки, – так что, возможно, ему потребуется некоторое время. Надеюсь, ты проявишь терпение.

– Разумеется. В конце концов, мне и готовиться к браку не нужно. Я не юная барышня, которой необходимо приданое. Вещи мои в полном порядке. Возможно, понадобится пара новых ночных сорочек. Но на это еще есть время.

– Так ты решила принять его предложение?

– Право же, Эллен, раз и ты относишься к этому столь благосклонно, я уж и не знаю, что тут можно сказать против. Я очень уважаю твоего брата и уверена, что смогу составить его счастье. Мне даже кажется, что отказать будет эгоистично. Противоестественно с моей стороны.

– Мне тоже так кажется. Полагаю, Луиза, ты и сама можешь представить, какая это для всех нас будет огромная радость. Но Луи я ничего не буду говорить до тех пор, пока Джордж не сочтет нужным сам это сделать.