Берегини

Еще до захода солнца все было кончено. Чужеземным лодьям прорубили днища и подарили их всемогущему Вана-Ньёрду вместе с телами погибших викингов и теми, кто уцелел. А потом повернули домой. Ветра не было, море было спокойным, и корабли шли на веслах – медленно, потому что лишь немногие из выживших могли грести.

Лешко не отходил от Эйвинда. Он не убрал руку с его плеча даже когда Сакси пришел, чтобы вынуть стрелы и позаботиться о ранах вождя.

– Вот и все, – проговорил молодой ведун, склонившись над конунгом. – Ты исполнил свой долг, Торлейвссон.

Эйвинд закрыл глаза. Спать… Сил у него не осталось, каждый вдох он делал с огромным трудом. Жизнь его уходила в море вместе с кровью. Жизнь моя… любовь бесконечная… Йорунн…

…Йорунн смотрела на небо сквозь набежавшие слезы. Как страшно терять свое счастье, как коротко оно на земле! Что будет с нею, если любимый, единственный покинет ее? Молодая женщина прикрыла глаза… И тут сами собой в памяти всплыли слова, сказанные ведуном на ее свадьбе: «Смерти нет… есть бесконечная жизнь в бесконечных мирах, где любящие души встречаются вновь и вновь, чтобы разделить одну судьбу на двоих…». Из невообразимого далеко эхом отозвались строки песни, которой суждено появиться на свет много-много сотен лет спустя: «Весь мир стал лугом… А мы – цветами… А мы – друг другом…». И внезапно Йорунн осознала: смерти действительно нет. Есть порог, за которым ждет новая жизнь, новые встречи – на земле или где-то еще.

Страх исчез. И в этот самый миг она почувствовала, что вокруг становится светлее…

Лешко не боялся Смерти. Но он точно знал, что она есть, и что она сейчас рядом.

День и ночь он сидел возле Эйвинда конунга, лишь изредка убирая ладонь с его стянутой повязками груди, в которой с трудом угадывалось дыхание. Жена вождя приносила ему поесть, уговаривала отдохнуть, подремать хоть немного, но Лешко упрямо качал головой. За все время он только попросил принести ему маленький ножик да свежую дубовую ветку – мол, чтобы было чем занять руки, если сон вдруг начнет одолевать.

Все это время Смерть сидела неподалеку и ждала.

Он видел ее во многих обличьях; сейчас она была похожа на женщину с белым и неподвижным лицом. В бездонных провалах ее глаз клубилась холодная мгла, длинные косы стелились по полу, тонкие, но такие цепкие руки замерли на коленях.

– Уходи, – снова и снова говорил он ей. – Я тебе его не отдам.

– Рано или поздно ты уснешь или упадешь замертво, выбившись из сил, – отвечала Смерть. – И тогда я заберу его. Не надейся, что я уйду без добычи.

Лешко хмурился, вырезая какие-то знаки на податливом дереве. Черные провалы глаз внимательно следили за ним.

– Простой оберег не поможет, – улыбался бесцветный рот. – Только чистое железо или серебро, выкованное твоими руками, примет силу заветных слов.

Лешко молча выглаживал острым лезвием подсыхающие края. Дуб – древо вождей. Кому как ни ему придавать силу, защищать от напастей и сражаться с судьбой?

– Отчего вы боитесь меня? – спрашивала его Смерть. – Оттого ли, что не ведаете, что творится там, за чертой? Боитесь, и все равно хотите узнать… а ведь я открываю вам дверь в неизведанное.

Глаза предательски слипались. Лешко подержал ладонь над горящей лучиной и тихо охнул от боли. Помогло.

– Ты мог бы служить мне, а не бороться со мной, – упрекнула его Смерть. – Из тебя получился бы колдун, равных которому не сыскать… но ты, глупец, выбрал бесславный и бессмысленный путь! Как бы ты ни старался прогнать меня, однажды в назначенный час я снова приду и возьму то, что мне причитается.

Лешко усмехнулся, стряхивая с рубахи кусочки дубовой коры. А потом положил на грудь конунга готовый оберег – Перунову секиру, украшенную звездой о восьми лучах. Хранитель Живого огня, податель Живой воды, священный знак Алатырь!

– Я знаю, что ты задумал! – Смерть потянулась к нему, оскалила зубы. – Только посмей это сделать, и клянусь, я заберу тебя вместо него!

Лешко ее не слушал. Он вдруг с необыкновенной ясностью осознал, как сильно устал от жизни и от своей доли… Люди всегда будут сторониться его, пугать его именем малых детей. И никогда не отыщется та, что станет в слезах молить за него всесильных богов, стоя на холодном ветру возле моря.

И еще он помнил, как однажды в Рикхейме жена вождя Йорунн не побоялась пойти против всех и встать на его защиту…

Лешко завернул рукав, провел острием ножа по запястью и принялся щедро поить оберег свежей кровью, словами древнего заговора возводя нерушимую стену между вождем и Смертью.

Он успел закончить прежде, чем костлявые, цепкие пальцы схватили его за плечо…

Йорунн открыла глаза и увидела, как над ее головой медленно расходятся облака, и в просветах виднеется ясное синее небо.

– Спасибо, Матушка, – прошептала молодая женщина и бросилась к дому. И пока она бежала, вся будущая жизнь с удивительной ясностью промелькнула перед ее внутренним взором. Йорунн знала, что однажды придет день, когда она вдруг поднимет склоненную над шитьем поседевшую голову и тихо скажет встревожившейся старшей невестке:

– Скоро я покину вас, доченька…