Берегини

Разгадав его замысел, белокрылая чайка с пронзительным криком бросилась вниз, ударила клювом, захлопала крыльями над головой колдуна. Сверре, оскалившись по-волчьи, отмахнулся – но Великая Мать хранила свое дитя, и острый нож лишь срезал несколько перьев. Птица метнулась в сторону, а потом снова кинулась на врага, не переставая кричать, и крики ее привлекли внимание воинов. Морок спал, и Лейдольву, заметившему Сверре одним из первых, хватило мгновения, чтобы послать ему в спину одну за другой две стрелы. Охрипшая от криков чайка медленно кружила над кораблем, наблюдая, как умирающий колдун бьется в агонии, захлебываясь собственной кровью. Когда у богов кончается терпение, не спасает ни происхождение, ни сила, ни дар…

Однако праздновать победу было еще слишком рано. Чужеземные воины оказались храбрыми и могучими бойцами, и потому им сопутствовала удача. И их было больше, много больше, чем тех, кто сражался за Эйвинда конунга. В этот раз пленных не брали и не щадили раненых: бились не ради рабов и добычи – насмерть!

Но Йорунн больше ничего не успела увидеть. Время ее истекло, и обессиленная душа сама по себе выскользнула из птичьего тела, отпустив на свободу перепуганную и уставшую чайку. А через самое малое время вернулась в холодное, застывшее тело ведуньи и с огромным трудом заставила его сделать вдох, потом другой… Йорунн в кровь искусала губы, чтобы не закричать от боли, беспощадно терзавшей ее. А после забылась глубоким сном, и проснулась только тогда, когда старая Смэйни тронула ее за плечо и тихо сказала:

– Корабли возвращаются, госпожа…

Глава 42

Позже ей рассказали, как люди Асбьерна полностью очистили и отправили на дно два чужеземных драккара, и как викинги с уцелевших лодей стали забрасывать Мстящего Волка и корабль Халльдора горящими стрелами. Как вспыхнул парус на Ястребе, а потом загорелись снасти и мачта, и как воины прыгали за борт, чтобы спастись от огня. Рассказали, что молодой Халльдор остался лежать на палубе – он был тяжело ранен, и сил у него хватило только на то, чтобы приподнять голову и крикнуть:

 – Скажите моему брату, что мы славно сражались сегодня! И если у Сванвид родится сын, пусть назовет его Ульвом…

Рассказали, что Эйвинд конунг услышал его слова и, разметав налетевших на него воинов, бросился в воду, чтобы добраться до гибнущего корабля и вытащить Халльдора. И это ему удалось. Вот только он не заметил, как в воде с его шеи сорвался оберег, который дала ему Йорунн. Должно быть, развязался намокший узел, и Перунова секира, соскользнув со шнурка, исчезла в морской глубине…

Когда Эйвинд, крепко держа Халльдора, уже плыл назад к Мстящему Волку, путь ему преградила чужая лодья, и знакомый хриплый голос окликнул его:

– Эй, Торлейвссон! Помнишь меня? А ведь я не умер, хоть ты на это надеялся!

Эйвинд поднял голову. На носу лодьи, обнимая уцелевшей рукой резного дракона, стоял Олав Стервятник. А возле него – трое лучников, уже готовых стрелять.

– Вижу, ты не удивлен, – нахмурился Олав. Он почти не изменился за прошедшие годы, ничуть не одряхлел и казался таким же крепким и сильным, как и прежде. – Я мог бы вытащить тебя, как щенка, из воды, вызвать на поединок и убить в честном бою. Но ты сделал все, чтобы лишить меня этой удачи, – он приподнял обрубок правой руки и криво усмехнулся: – Теперь поглядим, хватит ли везения тебе самому!

Эйвинд ответил:

– Будь у тебя десять рук, ты бы все равно струсил. А так хоть похвалишься тем, что убил безоружного.

Олав дал знак, и стрелы вошли в воду совсем рядом с Эйвиндом. Халльдор увидел это и прошептал:

– Оставь меня… Один ты сможешь спастись, если нырнешь поглубже…

Эйвинд ничего не сказал. Он увидел, что лучники целятся снова и едва успел закрыть собой Халльдора. Стрелы ударили в упор, пробили куртку, смертоносным жалом вонзились в тело.

Олав Стервятник хрипло рассмеялся…

Йорунн плохо помнила, как вышла из дома и отправилась на берег. Все вокруг казалось ей продолжением сна – и радостные женские голоса, и суетившиеся у причала люди, и силуэты пяти кораблей, медленно, слишком медленно подходивших к острову. Она сперва не заметила, что среди них нет Ястреба, и не сразу узнала драккары Асбьерна и его хёвдингов – все ее мысли и чувства словно оцепенели. Ольва тормошила ее, что-то взволнованно говорила... Йорунн почти ничего не слышала. Только смотрела, как устало поднимаются и опускаются весла на Мстящем Волке, и как кто-то очень знакомый машет рукой, стоя на носу. Там, где обычно всегда стоял Эйвинд...