Берегиня Чёрной Поляны

Лёшку кольнула зависть. Вот почему Базиль будет с Никитой играть. Почему дедушка не позвал Хранителя помогать ему, Лёшке? А Кит уже влетел в дом и скинув в сенях валенки тряс и мял задремавшего-было кота.

Егор Гаврилович отпер дровяной сарай. За зиму содержимое его заметно поубавилось. Дедушка обошёл поленницу и из дальнего угла начал одну за другой доставать доски. Вынув с десяток, он позвал внука поближе. В сумерках сарая доски казались серыми и невзрачными. Егор Гаврилович обтёр их ветошью от паутины и пыли и положил ладонь на самую длинную.

– В каждой доске сохраняется часть жизненной силы дерева. Если суметь разбудить её, то она ещё может послужить тебе. Для начала надо её услышать, почувствовать. Это на уровне симпатии или эмпатии. Знаешь, что это такое?

– Да, умение сопереживать, – Лёшка погладил ладонью доску как делал дед, и в руку тут же воткнулась заноза. Мальчик отдёрнул руку и попытался разглядеть щепку под кожей. – Этой доске я явно не нравлюсь.

– Возможно она просто боится. Или ты боишься, а она чувствует. – Егор Гаврилович накрыл ладонь внука своей рукой, и мальчика словно обдало горячей волной. Заноза больше не ощущалась, дед вытянул её своим жаром. – Попробуй с другой. Можно не гладить, а просто положить руку.

Алёша перепробовал все доски. Эффект был минимальным. Но дедушка всё-таки отложил в сторону три штуки. От которых мальчику удалось добиться обратной связи. В том числе и ту, что наградила мальчишку занозой.

– Теперь попробуем их почистить. Всем нравится, когда их окружают заботой и вниманием. – Егор Гаврилович закрепил на верстаке доску и провёл по ней рубанком. Лезвие сняло тонкой стружкой серый верхний слой, и под ним блеснула светлым золотом очищенная древесина. – Попробуй ты. Сильно не нажимай, веди ровно, словно поглаживая.

Лёшка очень старался, даже губу закусил от усердия. Когда вся поверхность стала однородной, он опять дотронулся до доски. Пальцы ощутили холодок, и он отдёрнул руку.

– Ну как? – спросил дед.

– Странно. А что теперь?

– Теперь другую сторону, а потом шкуркой надо пройтись, что бы уж точно обо всём договориться.

– А с другими это тоже надо сделать?

– Обязательно. Надо же сравнить результат.

Дедушка ушёл, оставив Лёшку одного, но ему не было скучно. Так было даже интереснее. Он совсем как взрослый делом занят. Не то что некоторые. Примерно через час. Три доски были зачищены и готовы к проверке. Мальчик положил их рядком на верстаке и стал поочереди гладить. Холодок больше не пробегал. Зато он ощутил что-то вроде басовитого вибрирования в одной из заготовок. Так урчит кот или кошка, когда всем довольны. Должно быть эта подойдёт лучше всего. Он принялся прикидывать как будет выглядеть бадейка из такого дерева и урчание прекратилось.

– Не хочешь? – спросил Лёшка. – А ты?

Мальчик переложил ладонь на другую доску и опять представил бадейку. Фантазия разыгралась. Он мысленно относил своё изделие в баню, набирал воды, ставил на полок. Вдруг доска шевельнулась.

«Толкнул должно быть случайно» – решил Лёшка. Но светлая доска вновь слегка подпрыгнула и как-то зазвенела.

– Ты согласна? Здорово! У меня получилось! У меня получилось, дедушка! – мальчик подбежал к застывшему у колодца Егору Гавриловичу. – Деда, она ответила.

– Что? – дедушка перевёл на него взгляд от того, что заворожило его в колодце. – Ответила? Очень хорошо. Ты запомни её. И отложи в сторонку. Одной мало будет. Завтра ещё поищем.

– А можно сейчас? Я сам, я понял как.

– Ну давай сам. Только не долго. Холодно в сарае.

– Нет. Мне тепло. Я же работаю, – мальчик убежал прочь, а лесник опять склонился над водой.

– Значит быстро прибывает вода?

– Очень быстро, – отозвалась берегиня. – Просто на глазах поднимается. Может и через гребень плотины пойти.

– А лёд тронулся?

– Да, но затора пока нет, может до завтра и не будет.

– Спасибо. Я понял. Приеду, как только смогу.

Берегиня исчезла, и Егор Гаврилович зачерпнул воды. Нужно было вернуться к мельнице, да только вот как объяснить эту нужду жене и дочери?

– Ну ладно. Василине не врём, – решил он. – Себе дороже. Пусть она тогда перед Машей меня выгораживает. Глядишь и придумает какой-нибудь складный повод, чтоб от семейного застолья меня избавить. А вообще, это её затея с мельницей…

В доме звенела посуда. Вкусные запахи пропитали каждый уголок. Близился час торжественного обеда, посвящённый, кстати, его, Егора Гавриловича, юбилею. Пятьдесят пять лет – шутка ли.

– Папа, пойди переоденься, пожалуйста.

Василина выглянула в сени из кухни. Она поправила светлую прядку, упавшую на лоб, и уже хотела ускользнуть обратно, как отец, приложив палец к губам, сказал.

– Тсс. Иди сюда дело есть.

– Какое дело? – Василина насторожилась.

– Лёд тронулся, того и гляди плотину прорвёт, если кто-нибудь шлюз полностью не откроет. Водяные не могут. У берегинь не получилось, то есть…

– И ты как раз тот, кто должен это сделать? Именно сейчас, да?

– Конечно, лучше прямо сейчас, пока затор не получился.

– А больше это сделать некому. Где твой Заяц? Где Матвей наконец?