Берендей

Он съездил в поселок на мотоцикле, тоже уцелевшем, купить новых стекол. Зашел и в милицию.

– Здорово, Егор, – поприветствовал его участковый, – заявление пришел написать?

– Здорово, – ответил Берендей удивленно, – а ты откуда знаешь?

– Михалыч уже приходил, я, если честно, тебя и не ждал, сам хотел к тебе заехать. Грохнут кого-нибудь из твоего ружья, что делать будешь? Документы с собой взял?

– Взял.

– Слушай, а про медведя-людоеда правду говорят или так, болтают?

– Ты милиция, тебе видней.

– А я что? Заявлений не было – значит, и медведя не было. Я его за руку не ловил и трупов обглоданных не видел.

– А я видел… – вздохнул Егор.

– Да? Где? – участковый вскочил с места.

– В Белицах.

Участковый сел на стул и облегченно вздохнул:

– Ну, где я и где Белицы! И что там?

– Замяли дело. Там парнишку он убил, сына депутата. Ну, его охрана сама разбирается, милиции денег дали, что б не вмешивалась.

– Эх, мне бы кто денег дал, что б я не вмешивался!

– Сколько? – рассмеялся Берендей.

– Ну, рублей пятьсот… А ты что, на медведя собрался идти?

– А что мне остается? Он на моем участке. Пока все бумаги соберу – он тут полпоселка сожрет. Ты попробуй докажи, что он людоед.

– А что? Начальство твое далеко. Ты только шкуру домой не тащи, никто и не узнает. Слухи слухами, а документов-то нет…

От участкового Берендей завернул в универмаг и долго рассматривал витрину с мобильными телефонами.

– Привет, – махнула ему из-за стекла продавщица Катя.

– Привет, – рассеянно ответил Берендей.

– Телефон собрался купить?

Он кивнул.

– Бери вот этот «Сименс», он простой, конечно, но зато и противоударный, и водонепроницаемый.

– Да?

– Да точно тебе говорю. Для тебя лучше всего подходит. И недорогой совсем, это старая модель.

– Сколько?

– Две с половиной тысячи. Это вместе с подключением.

– Давай.

Катя показала ему в общих чертах, как пользоваться мобильником и вставила в него сим-карту.

Берендей выбросил коробку от телефона на выходе из универмага, спрятал документы за пазуху и долго разглядывал новую игрушку, тонувшую в ладони. Потом все же присел на ступеньки у магазина, вынул из кармана бумажку с номером Юлькиного телефона и долго разбирался, как внести его в телефонную книгу.

До вечера он вставлял стекла – по чужим домам ночевать ему надоело. Он любил свой дом, свою маленькую уютную комнату с окнами на две стороны. Удобную кухню, дровяную плиту, сохранившуюся с незапамятных времен.

А вечером, когда дом, наконец, прогрелся, Берендей собрал все для долгой охоты. И лег спать пораньше, чтобы затемно выйти в лес. Но уснуть не мог. Едва погас свет, все его мысли о Заклятом и о мести ему улетучились, и он вспомнил Юльку. Весь день он старался не думать о ней, потому что это сразу сбивало ему дыхание, а в легких образовывалась странная пустота, которую нечем было заполнить. Но без всяких сомнений, ничего более приятного он не испытывал никогда в жизни.

Вот и теперь, едва он вспомнил о ней, в груди зашевелилась непонятная сила, постепенно набирая обороты, а потом заклокотала так, что захотелось вскочить с постели и что-нибудь сделать. Ну, например, стукнуть в стенку кулаком. Берендей повернулся на другой бок и зарыл голову под подушку. Но выдержал всего пару минут, а потом рывком поднялся и достал из кармана мобильник. Едва он дотронулся до кнопок, экран засветился желтым светом. Сети не было, как и следовало ожидать, и Берендей обрадовался. Он дал слово, что позвонит Юльке только после того, как убьет Заклятого.

Берендей встал и направился в кухню, не зажигая света. У него горели щеки, и он плеснул в лицо водой из умывальника. Вода была теплой и нисколько не помогла. Тогда он вышел на крыльцо и швырнул в лицо пригоршню снега. Мороз обжег кожу и не только не отрезвил, а наоборот, еще больше взбодрил его. Но Берендей знал, что пройдет всего пара минут, и холод сделает свое дело. Босиком на заиндевевших досках долго не простоять.

Он огляделся. Очертания леса перед крыльцом были знакомы ему с детства, и любимы до боли. Берендей не мог себе представить, как люди уезжают навсегда из мест, где родились. У него было счастливое детство, и ему казалось, что счастье это питается тем, что его окружает – лес, дом, дорога, ведущая в поселок. И стоит только всему этому исчезнуть, и счастья не станет.

Вокруг молчала тишина.