Берешит

запрятал серебряный кубок в суму Биньямина. Не надейся, твое злодеяние не пройдет безнаказанным!

Открой свои уши и хорошенько выслушай твоего слугу. Знаешь ли ты, что однажды фараон задержал бабку

Биньямина на одну только ночь — и за это его и весь его двор поразила язва. Берегись, если ты не хочешь,

чтобы с тобой произошло то же самое. Знаешь ли ты, что мать Биньямина умерла из-за того, что его отец

произнес слова проклятия, не зная, что адресует их своей жене. Всего-навсего одно проклятие — и тебя не

станет! Знаешь ли ты, что двое из нас уничтожили жителей города Шхем? Мы сделали это из мести за свою

сестру. И уж, конечно, сделаем то же самое ради нашего младшего брата, которого называют “возлюбленный

Ашемом”… Ты неоднократно утверждал, что боишься Б-га. Но мы видим, что это не так. Ты подобен

фараону, который издает извращенные законы. Ты тоже вводишь нечестивые правила. Если даже Биньямин и

украл у тебя твой серебряный кубок, это не дает тебе права забирать его в рабство! Если ты согласишься с

тем законом, по которому живем мы, то тебя удовлетворит двойная стоимость кубка. Ты можешь

придерживаться и египетского закона, но и по нему тебе принадлежит только то, что ты выберешь из

принадлежащего вору. Как видишь, твое требование, чтобы Биньямин стал твоим рабом, — не соответствует

никакому закону.

Пока Йеуда излагал Йосефу свои возражения, остальные братья стояли молча. Они не вмешивались в спор,

ибо сейчас противостояли друг другу две равные силы — Йосеф, царь Египта, и Йеуда — царь среди

братьев. И братья решили: “Пусть сражаются цари. Не будем вмешиваться в их дела”.

Повернувшись лицом к братьям, Йеуда произнес:

— Если я обнажу свой меч, то начну с наместника, а кончу — фараоном.

Сказал он это на иврите, предполагая, что Йосеф не понимает, о чем идет речь, так как не знает языка.

Самому же Йосефу он сказал:

— Мой господин спросил своих слуг, есть ли у нас отец или брат. Зачем потребовалось тебе это знать?

Тысячи людей приходили сюда за зерном, и никого из них вы не допрашивали. Мы ведь не пришли сюда

просить в жены твою дочь. Зачем тебе интересоваться нашей семьей? Но мы были учтивы с тобой и ничего

не скрыли, рассказав, что у нас есть старик-отец и юный брат, последний из его сыновей, что его брат умер

и он остался один, лишившись матери сразу же после рождения, и что отец души в нем не чает.

“Его брат умер” — так сказал Йеуда. Как понять эти слова? Может быть, дело в том, что он уже не надеялся

больше его увидеть?

Как раз наоборот. Йеуда опасался, что если он упомянет о существовании еще одного, пропавшего, брата, то

властитель скажет: “Приведите мне и этого”. Йеуда продолжил:

— Ты ведь сказал нам, своим слугам: “Приведите его, чтобы я мог возложить на него свои глаза!” Мы тебе

поверили, ибо думали, что ты царь и держишь свое слово. Теперь же ты говоришь, что он будет твоим

рабом. Это значит у тебя “положить свой глаз”?.. Затем мы сказали нашему господину: “Отрок не может

оставить своего отца; он не привык к путешествиям и может умереть в пути, как умерла его мать”. Но ты

сказал твоим слугам: “Если ваш меньший брат не придет с вами, не появляйтесь больше перед моим лицом”.

Мы вернулись к твоему слуге, нашему отцу, и рассказали ему о твоих словах.

Заметьте — Йосеф промолчал, когда его отец Яаков был назван его слугой — не стал возражать и не

вступился за честь отца. В наказание за это он умер раньше своих братьев. Тем временем Йеуда продолжал:

— Твой слуга, наш отец, не хотел посылать сюда самого младшего из своих сыновей, и сказал: “Вы же

знаете, что моя жена Рахель родила мне двух сыновей. Один ушел от меня, и его наверняка убили, — ибо с

тех пор я больше его не видел. Если вы уведете у меня еще и этого и с ним случится несчастье, то вы сведете

в могилу мои скорбные седины. Пока Биньямин со мной, я меньше скорблю о его матери и о его брате. Но

если и он умрет, то для меня это будет то же самое, как если бы они все трое умерли в один день”… Если я

вернусь к твоему слуге, моему отцу, без отрока, он просто умрет от скорби.

Услышав, как Йеуда говорит о скорби отца, Йосеф почувствовал слабость в ногах и вынужден был сесть.

— Почему все время говоришь только ты, а братья — молчат? — спросил Йосеф. — Пусть они скажут хоть

что-нибудь.

— Твой слуга поручился собой за юного отрока, — ответил Йеуда. — Я сказал отцу: “Если не приведу его

назад, то лишусь своей доли в обоих мирах”. Как я теперь могу вернуться к отцу без мальчика?

— Ваш другой брат, тот, что пропал, не был вором, — заметил ему Йосеф, — он никому не причинил вреда.

Однако вы не пожалели его, продав его за двадцать серебряных монет. Не пожалели и отца, которому

сказали: “Зверь растерзал его в клочья”. Вы ведь понимали, что причиняете страдания отцу, но почему-то это

вас не остановило. Вот и теперь — идите, скажите отцу о младшем брате, который действительно заслужил

наказание за воровство, что и его сожрал зверь!

Услышав эти слова, Йеуда горько зарыдал:

— Я не могу вернуться к отцу, если отрока не будет с нами. Ответь мне, почему ты пытаешься всеми