Береста - без конца. У меня зазвонил телефон?...("Сделай сам" №4∙2002)

• «Кишмиш» белый, тоже без косточек. По размерам такой же, как черный.

• «Дамский пальчик» — очень нежный виноград. Есть много сортов. Особенно нежен «дамский пальчик», напоминающий тонкие аристократические пальчики девушки. Самый вкусный — мелкий, с нежной кожей, которая не чувствуется при еде.

Я упоминаю только об этих сортах, но на самом деле их очень много, они разного цвета: черный, оранжевый, лиловый, желтый, но все это — гибриды. Я горжусь, что один из сортов «дамского пальчика» вырастил мой дядя. Он был мичуринцем и даже защитил диссертацию по этому винограду.

Весь среднеазиатский виноград очень сладок. С одной стороны, это хорошо, но с другой — сухого вина не сделаешь. В Узбекистане действительно не было раньше сухих вин. Я помню один-два сорта: «Хасилот» — кислятина и все. Но я думаю, что дело не только в винограде. Мой дед делал на весь год домашнее сухое вино. Я как самый маленький привлекался к этому процессу. Первый раз в 1942 г. я топтал виноград ногами. В 1943 г. его уже проворачивали через мясорубку. Это тяжелый процесс, потому что сначала вынимали косточки, а потом прокручивали. Всю эту массу потом закладывали в громадный кувшин высотой в 1,5 м и выставляли на солнце на три дня. Потом бросали в кувшин кирпич или камень. Уже в тени он стоял дней пять. Затем его переносили в холодный подвал. Я тогда не понимал, хорошее это вино или нет. Да мне и не давали. А когда стал взрослым, деда уже не было. Но был у меня родственник, главный технолог лекеро-водочного завода в Ташкенте Этот завод был построен еще до революции специально для русской армии, которая размещалась в Туркестане. Я наблюдал весь процесс приготовления крепких напитков. Но об этом коротко. Завод представлял собой большой самогонный аппарат. Основа водки (барда) — хлебная. Возгонка строго при определенной температуре, только этиловый спирт. Очистка — в чанах, которые загружены булыжниками. Дальше этого очистка шла только для правительства: песок, смолы и др. Эссенции и красители применялись для различных типов водки. Отмечу, что если в мои детские годы действительно употребление крепких напитков было редкостью, то сейчас… в жару (40–45 °C), у реки, в тени чайханы… глушат водку все: и узбеки, и евреи, и русские… из пиал (!). Но все-таки, когда собираются, то говорят. «Соберемся на плов» (шашлык, манты, лагман).

О прочих среднеазиатских фруктах я уже говорил. Особое место занимают персики, инжир, абрикосы, айва, яблоки, черешня, клубника, алыча, тутовник, гранат.

Но дыни — это особая статья. Я уже говорил о сортах, которые не привозят нам, несчастным северянам, на рынок. Они не «транспортабельны».

Маленькие хитрости продавцов: они знают, какие дыни и арбузы продают — как правило, все с одной бахчи. И могут быть два варианта: плоды сняли уже спелыми или еще недозревшими. Поэтому выбирать бесполезно. Ошибки бывают в небольшом проценте случаев. Дыню надрезают для пробования очень тоненьким кусочком. Она тогда кажется слаще. Арбуз вырезают с «попки», т. е. берут самую серединку. Там тоже слаще

Сладости

К сладостям относятся в Азии с большим почтением. Если садятся за стол пить чай, то это значит — в доме гости, и после чая будет застолье с каким-то праздничным блюдом. Так что подают к чаю? Прежде всего, сушеные фрукты: кишмиш, курагу, инжир, сушеную дыню, а также миндаль, фисташки, арахис, грецкие орехи, домашнее печенье с орехами, конфеты.

Я был свидетелем военной жизни Средней Азии, но и она могла считаться изобилием по сравнению с тем, что было тогда в Москве. Особенно запомнился мне вкус сушеных фруктов: винограда, дыни. Черный кишмиш без косточек — с ним связаны воспоминания детства.

Моя мама работала в Союзпечати и должна была перевозить печатные американские станки из Ташкента в Москву. Это давало возможность в 1945 г. попасть в столицу без пропуска. Мама взяла меня с собой. Мы ехали в двух немецких вагонах без крыши. Один вагон полностью загрузили ящиками со станками, другой — на две трети. Одну треть оставили для нас с мамой. Над пространством между большими ящиками был натянут брезент. Вниз положили матрацы.

Ехали мы целый месяц. Дело было летом. Мама взяла с собой мешок кишмиша. Он нас спас. Три недели мы ехали по Голодной степи. Жара, как и положено в пустыне, — 40–50°. Наши вагоны все время загоняли в тупики, и мы стояли под палящим солнцем на каком-нибудь безымянном разъезде по двое, трое суток до тех пор, пока мама не брала два-три стакана кишмиша и шла к начальнику этого разъезда. После такого подношения нас присоединяли к какому-нибудь составу до следующего разъезда или станции. Подъехав к Аральскому морю, мы обменяли кишмиш на соль. За один стакан изюма — мешок соли. И еще получили сушеную рыбу. В России мы обменяли это на картошку.