Берестяная грамота

Никогда не высаживали в землю очистки. Заранее готовили отборные клубни. Но ведь и не было раньше такого, чтобы картофельную кожуру перемывали и варили из неё похлёбку, пекли лепёшки.

Срезали хозяйки кожуру и задумывались: потоньше или потолще? И делили порой картофелину надвое — в чугунок и в мешочек: свой ведь огород, общий для всего Дедкова, надо засеять!

Засверкали в поле лопаты. Елена Викторовна кивнула Зинаиде, которая вскапывала грядку рядом, и затянула:

Распрягайте, хлопцы, коней…

Зина и ещё несколько девушек подхватили:

Да лягайте почивать.
А я выйду в сад зелёный,
В сад криниченьку копать…

Взлетела, поплыла над цветными платочками и косынками песня, вобравшая в себя русские и украинские слова.

— Тпр-ру! — осадил среди поля повозку Мишка Капусткин. — Калачёв коня выделил! Сейчас его в плуг — и только успевай за мной!..

Обрадовались, зашумели женщины. Подбежала Зинаида:

— Давай вдвоём! Я тоже умею за плугом…

Мишка, рассупонивая хомут, оглянулся.

— Зишь, дай честное пионерское… Только никому… К нашим партизанам из Москвы подмога идёт, целая бригада! А это побольше полка, побольше дивизии… Мне по секрету сказали…

— Серёга? — догадалась Зина.

Капустка заёрзал глазками по сторонам. Эх, не умел Капустка кривить душой, покраснел от волнения.

«Вот так с Серёгой частенько: сначала сделает, а потом уж подумает».

Зина вспомнила, как перед войной они всем классом ходили на экскурсию на стекольный завод. Вошли и замерли: такое вокруг разноцветье, будто в цех радуга спустилась. Берут рабочие на кончик трубки капельку расплава из бушующей печи, чуть качнут резиновой грушей, подавая воздух, и вытягивается, растёт на глазах то шар, то ваза, то графин. И цвет какой хочешь: зелёный, золотой, белый с голубым оттенком…

Все стояли как зачарованные. А Колька в рифму сказал: «Стекло влекло…» Эти слова он, конечно, потом в свои стихи вставил. А вот Серёга, тот так загорелся, так его стекло «увлекло», что на следующий день не пришёл на уроки и объявил: решил идти выдувальщиком стекла на завод. Только Анатолий Игнатьевич Матрёнин убедил Сергея, что на рабочего тоже надо учиться и волшебство профессии — это ведь годы и годы знаний, упорного труда. Дошло до Серёги. Поскрёб затылок и вернулся в класс.

Теперь, наверное тоже не подумав как следует, сообщил новость Капустке.

Нет, Серёга не болтун: новость и впрямь счастливая. Как её от друзей убережёшь, если она птицей рвётся? И Мишка не сберёг. На тебе — при всех под «честное пионерское» и брякнул!

Зинка обеспокоилась. Шикнула на Мишку:

— Это ж военная тайна! Разве можно, чтобы все знали?

Но тайна уже стала общей радостью. И шумело, ликовало от этого известия поле.

Только не в нужный час привёз Мишка свою тайну. Ещё звенели над рядами работающих радостные клики, а в воздухе уже нарастали, полнили его до краёв — от неба до земли — другие звуки.

— Ой, гляньте-ка! — вскрикнул кто-то из женщин.

И тут же чёрная, стремительно растущая тень длинного, вытянутого самолёта зависла и пошла снижаться, жадно стремясь накрыть всё внизу.

Гр-р-р-ы!.. — шугануло над головами ветром, смрадом, и уже впереди, там, где начинался город, выросли друг за другом три похожих на тополиные пирамидки чёрных смерча.

Ба-ба-бах!.. — донеслось от этих чёрных, устрашающих тополей.

— Город бомбят, ироды!

Женщины бросились к опушке леса, где у каждой остались какие-то вещицы, сброшенные фуфайки, кофты. А им навстречу неслась новая, такая же, как и первая, косая тень.

Воздух вспороло. Будто кто-то высоко над головами рванул за края само небо, и оно, точно огромный холст, лопнуло и пошло, пошло рваться с трескающим, дробно-хлопушечьим звуком.

— Гады, гады!.. Ой, больно, ой, смертушка моя! — раздался чей-то вскрик.

Зина ткнулась лицом в свежую борозду за плугом. Но тут же поднялась и схватила под уздцы костлявого мерина. Конь, поднявшись на дыбы, рухнул на спину и, выбрасывая вверх длинные ноги, заржал, изо рта показалась пузырящаяся розовая пена.

— Уходите в лес! Все — в лес! — распорядилась Елена Викторовна.

Женщины, перескакивая через рытвины, бросились в ельник.

— Дарья Михайловна! Что же вы? Разве можно искать сейчас галоши? — подбежала Зина к бабушке Вавиловой. — Быстро за мной!

Они добежали до первых берёзок и притаились за деревьями. В поле, на том самом месте, где корчился коняга и недавно были люди, с тяжёлым стоном оседал чёрный столб дыма и земли.

Капустка вскочил на ноги и кинулся через кювет.

— Куда?! Назад! — успела схватить его за плечо Зина. — Нет уже коня, нет его!.. Давай помогать раненым. Всех быстро к Антохину, в больницу…

Она отбежала от Мишки, оглянулась. Он лежал, ткнувшись лицом в мох. Плечи его вздрагивали. А пальцы, посиневшие в суставах, судорожно перебирали верёвочные, немало послужившие вожжи.

ОДИН НА ОДИН