Берестяной ориентир. Сборник стихов

Надоедливых мечтательных поклонниц,

Что готовы процарапать потолки

Ради встречи со звездой своих бессонниц.

В этом ритме нам покоя не найти…

Но ушедшее дразнит благозабвеньем…

Так и хочется столкнуть себя с пути,

Растворив всеузнаваемость в деревнях.

Что осталось от четырнадцати дней -

Разметут ветра Москвы до серой пыли…

«Извини, не обижайся, друг Андрей,

Что с тобой мы славу переговорили.

Жизнь, ты знаешь – переменчивая вещь.

И признание – банановою коркой…

Невостребованность – алчущая пещь,

Тёмный холод содержащая без толку.

Ты давай там без апломба и корон

И заплёванных дорожек поп-культуры…

В общем, ставь (не ошибёшься) на зеро,

Чтоб не сдохнуть за бабло да за амуры».

Жарко дышит через ночь его гармонь

Под есенинские выпуклые строки…

А за окнами всё кружат меж домов

Потерявшие актёра полубоги.

ИЛЛЮЗИОН

У Лёни день варения.

Шинкуется салат.

… и жжёт в груди волнение

Грамм, этак, с пятьдесят…

Открыта пачка «Уинстона».

Мобильник к уху льнёт…

В ответ ему неистово

Орёт мордатый кот.

Жена глядится в зеркало,

Кривит губастый рот;

С утра к подруге сбегала,

А та – наоборот…

Слетелись гости быстрые.

В прихожей теснота.

Загладили, затискали

Несчастного кота.

Затем, с блаженной мимикой

Уселися за стол.

Под ухо имениннику

Пропел басок густой.

И вмиг звеня бокалами

Залили водку внутрь…

«Ой, в горле что-то встало мне…

Не охнуть, не вздохнуть…»

Включили громко музыку.

Подняли телеса.

Тряся мослами, пузами

Отправились плясать.

Прошло немного времени

И вот он – скотный двор:

Кого-то бьют по темени,

А кто-то мелет вздор…

Прокуренные, потные

Идут делить кровать:

Теперь уже охота им

Попарно отдыхать.

А тараканы хищные

Видать того и ждут,

Когда оставят пищу им

И пьяные уснут…

Лишь Лёня ходит-мается:

Ни выпивки, ни баб…

Из бутыля пытается

Рассольчик «отхлебать».

Но, всё, угомонился он

И мат завис у рта…

И жизнь, как пепел с «Уинстона»

Слетает в никуда.

ОЛЬШТЫН

(впечатление экскурсанта)

В небольшом городке под названием Ольштын,

Где в минорной тиши размышляет орган,

Худощавенький гид переводит дотошно

На московский язык… не спеша, по слогам…

Я послушно иду по замшелым каменьям,

Окружённый колючками шпилей и спиц

И гляжу на окно, где великий Коперник

В склепе каменных стен был свободнее птиц.

Но меня это фэнтези не привлекает:

Игры магов, теней, палачей, колдунов…

Вон в эргастуле вновь звездочёта пытают,

По углам пентаграмм роют жерла костров…

Камня лунные сны коридорами бродят…

На гранитном столе веер брошенных карт…

Короли, кардиналы, герои-уроды…

А в умах и глазах – нездоровый азарт.

Ты уж, гид, извини: в этом логове зверя

Вспоминаю я воздух российских полей,

Над которыми, к счастью, кружат не злодеи,

А невинные стаи святых голубей.

… с любопытством прожив эту грустную сказку,…

Я едва ли забуду соборный орган,

Что гудел о Любви, и дай Бог – не напрасно,

На партиту связав двух миров берега…

ВИЗИТЁРЫ

Эллипсы, шары и треугольники

По-хозяйски меряют наш мир.

Ночь. Не сплю. Сижу на подоконнике,

Засоряя мыслями эфир…

А вокруг – бриллиантовые отсветы

Выставляют тайну напоказ…

Успокойтесь: мною они отсняты.

Аль не убеждает это вас?

Им дразнить, должно быть, очень нравится,

В кулачок высмаркивая смех…

Что от них грядущему останется?..

Что от нас останется от всех?!

Чьё тому виной высокомерие,

Не желанье выйти на контакт?

А в итоге – «Факты не проверены…»

… и НИИ уходит на антракт.

В это время шарики «стерильные»,

Проникая через многослой,

Опускают лестницы с перилами,

Без труда зависнув над Землёй…

А по ним, нисходят непокорные

В долгих прятках светобожества,

Чтоб найти нас в тесных тёмных комнатах

И помочь нам тёмным… заблистать…

Так не так… – мы прочно с ними связаны:

Цель – одна, где сходятся пути…

И висят игрушки лупоглазые:

Не допрыгнуть и не обойти.

ПО ОБЕ СТОРОНЫ ДВЕРИ

В тот миг, когда толстый дядя

Крутился в своём кабинете

На кожаном кресле… когда

Грудастая тётя в платье -

Аля перуанское лето,

Вносила «паранский» кофе

Вышагивая от бедра…

В тот миг, когда кто-то в чёрном,

Склонясь в лицемерной позе,

Достал «Walther P»… когда

Из вазочки золочёной

Упали на стол три розы

И страшный орлиный профиль

Откликнулся на металл;

В тот миг, когда белый конвертик

Нырнул в отодвинутый ящик

И злое перо заскрипело,

Хитро выводя нули –

За дверью того кабинета

Стоял любопытный мальчик,

Читая по буквам несмело

Фамилию. Вот, прилип!..

«Дыр-ды-нов, Дур-ды-нов, Дан-дры-нов», -

Сбивался пацан и… в хохот…

(А хохот гремел погремушкой

По коридору) и…

Мгновенье. Толстяк подпрыгнул,

Запнулся за кресло и… охнул:

Не смог дотянуться до «пушки»…

«… проклятые, бля, нули…»

ОДНА ДЛЯ ВСЕХ

Портрет этой Дамы – пером не схватить,

Понять Её суть – не шкатулку открыть,

А паче – не слиться в объятиях с Ней!..

Не бей в барабаны и клясться не смей!..

Я жду эту Даму чрезмерно давно:

Уж новым букетом созрело вино

В дубовых бочонках за двадцать семь лет…

Зима на подходе, а Дамы всё нет.

Но будто я вижу Её маячок,

Что свято хранит под крылом светлячок…

И будто я чувствую слов Её жар…

Но стрелки клонятся и… не удержать…

Эй, что это там? Океанский прилив?

Куда ты? Одумайся!.. Нетерпелив,

Настигнут волною, ты слаб перед ней…

Пугливее ветра, тумана бледней,