Берг Аксель Иванович. Жизнь и деятельность

Но добавлю еще несколько слов о Сахарове. После испытаний гигантской силы водородной бомбы маршал Митрофан Иванович Неделин на полигоне предложил Андрею Дмитриевичу Сахарову первым поднять бокал за успех. «Сахаров поднял бокал и выпил за то, чтобы «изделия» взрывались над полигонами и никогда - над мирными городами» [72]. Неделин (впоследствии погибнет на дальнем полигоне во время аварии, случившейся при запуске ракеты, и прах его опознают только по оплавленным пуговицам маршальского мундира [73]) ответил притчей: сидит бабка на печи, а старик перед образом на коленях просит:

- Господи, укрепи и направь... укрепи и направь...

- Старый, - говорит ему старуха с печи, - моли только об укреплении. Направим мы уж как-нибудь сами...

«Сахаров не хотел и не мог смириться с той ролью, которую обозначил ему, в притче, Неделин» [72]. Направляющей силой в те годы были военные или, в более широком смысле, верхушка военно-промышленного комплекса. С этого началась трагедия еще одного ученого...

Перебирая высказывания об А.И. Берге академиков и связанные с ними эпизоды, можно вспомнить и исключительно положительную характеристику, которую дал Акселю Ивановичу академик Борис Евсеевич Черток: «Аксель Иванович среди ученых был яркой личностью... Он не стеснялся высказывать свои, иногда очень резкие, суждения по вопросам технического прогресса и экономической политики» [74].

Но продолжим рассказ о последнем дне Акселя Ивановича.

9 июля ровно в 9 часов 15 минут я был на месте, в своем служебном кабинете «сто восьмого». Лидия Михайловна Ос-тольская⁶³, так уж было заведено, приходила на несколько минут раньше. «Юрий Николаевич, - сказала она упавшим голосом, -только что звонила Нина Сергеевна (Нина Савватеевна Рут-ковская, в обиходе - Нина Сергеевна, была референтом Акселя Ивановича). Она говорит...». Дальше можно было не продолжать. Я пошел к Генеральному директору, Ю.Н. Мажорову. Он был у министра. Ожидая его, стал прикидывать: что может понадобиться в этой ситуации, в общем-то назревавшей, но всегда неожиданной.

Портрет Акселя Ивановича. Ведь будут же давать сообщение: «После продолжительной и тяжелой...» - никуда не денешься. (В скобках отмечу: потом было время сопоставить прикидки и реальность. Телевизионщики за портретом действительно приехали. Однако после затянувшейся паузы - о ней будет ниже - дали все-таки другой портрет, в белом кителе. Видимо, «уровень белого» на этом портрете больше подходил для демонстрации на телевизионном экране.)

Аксель Иванович Берг в «белом кителе»

Выписал даты и вехи жизни Акселя Ивановича (этот листок действительно пригодился - в него, для справок, заглядывали постоянно).

Выписал имена и отчества: вдовы, Раисы Павловны, дочерей, внучки - ведь слова соболезнования будут адресованы прежде всего им. (Тоже пригодилось. Но младшая дочь, Маргарита, на похоронах не была, болела, и внучку Аниту - сейчас она за рубежом - все-таки упорно путали с ней.)

И тут - неожиданная пробуксовка. Чтобы были понятны ее истоки, перескочу назад во времени на несколько лет. 6 апреля 1973 года проходило очередное заседание нашего Ученого совета. Вел его Аксель Иванович. У заседания была заранее согласованная повестка дня, но был и один вопрос «вне плана»: Акселю Ивановичу в тот день вручали знак заслуженного ветерана труда института. Вручал этот знак Генеральный директор Юрий Николаевич Мажоров. Надо отметить, что при всей своей занятости и перегруженности институтскими делами Юрий Николаевич к Бергу относился очень внимательно: приезжая на заседание, Аксель Иванович всегда (такова была традиция) заглядывал к Юрию Николаевичу и беседовал с ним об институтских делах и проблемах, потом, после заседания, пил у него чай - обязательно с овсяным печеньем, никакое другое не годилось (эту привычку Акселя Ивановича отмечали и другие мемуаристы). Время было странное: самые помпезные чествования, юбилеи, награждения, им числа не было - и в то же время, для слоя не самого верхнего, - строгое указание, что юбилеи и разные там дни рождения отмечать только через десять, двадцать пять и пятьдесят лет. Юрий Николаевич считал нужным отмечать день рождения Акселя Ивановича каждый год, а по поводу того «высочайшего» указания говорил: «Что ж, в этом возрасте еще один прожитый год можно считать за десять. Этим и будем руководствоваться». Так вот, в тот день Юрий Николаевич вручил Акселю Ивановичу знак заслуженного ветерана труда института и сказал несколько теплых слов как о первом начальнике «сто восьмого». Ответное слово Акселя Ивановича было больше похоже на перечень тревог и забот, которые владели им. Его беспокоила отставание в области отечественной связи. Аксель Иванович оценивал отставание от передовых стран мира в этой области в 20 лет (интересно, как бы он оценивал это отставание теперь, после многолетнего топтания на месте?). Он рассказал, что был инициатором совещания у Кириленко по вопросу: что будем делать дальше?