Берия. Арестовать в Кремле

— Не вздумай противиться! Искалечат и убьют. Что теперь делать? Бог терпел и нам велел. Значит, судьба твоя такая. Красивая очень, вот и понравилась хозяину. Стерпи. Не вздумай кричать. Будешь сопротивляться — плохо с тобой сделают. Ты — не первая. Я всего тут навидалась. Умойся. Тут духи всякие, заграничные есть. Хозяин любит духи. — Женщина вышла так же тихо, как и появилась.

Она вернулась через четверть часа, помогла девушке причесаться, напомнила о духах, осмотрела с ног до головы, шепнула на ухо: «Смирись. Подчиняйся ему, иначе… — женщина не договорила, глубоко вздохнула, подвела к двери, передвинула движок, толкнула локтем дверь. — Вот тут и жди, он уже подъехал».

Валя присела на краешек стула — ноги не держали, крепко ухватилась за резную спинку, сжала губы, едва не задыхаясь от страха. Не слышала, как открылась дверь.

— Ну, вот мы и встретились!

Испуганно повернув голову, Валя обомлела: перед ней стоял тот, кого она видела на трибуне Мавзолея во время первомайской демонстрации. В пенсне, с лисьей улыбкой на одутловатом, лоснящемся лице.

— Тебя зовут Валя, меня — Лаврентий Павлович. Устал чертовски! И очень хочу есть. Присядем за стол.

Берия подошел к девушке, взял ее за плетьми висевшие руки, подвел к заваленному снедью столу, усадил на стул, налил в бокалы красного вина, сел рядом, наклонив лысую голову, спросил: «За что, Валюша, ты бы хотела выпить?»

— Я… Я не пью… Никогда не пила вина, — едва слышно прошептала Валя, трепеща от страха.

— Это дело поправимое! Научимся. Это не так сложно. Вино, Валечка, очень полезно. Вот я — устаю чертовски, но выпью бокал-другой хорошего вина, и вся усталость исчезает. — Берия выпил вино, взял несколько ягод крупной клубники, бросил их в широко открытый рот, смачно задвигал челюстями, наклонился к школьнице. — Бокал поближе к таким красивым губкам, вот так… — Берия настойчиво управлял рукой девушки, обнимая ее за вздрагивающие плечи. — Пригубили… Теперь маленькими глотками пьем…

Валя попыталась высвободиться из объятий хозяина особняка, но почувствовала, что его сильные руки еще больше охватили ее тело. Она ощущала на себе тяжелое, частое дыхание, прикосновение его пышущего жаром лица.

Она не успела поставить на стол недопитый бокал — Берия обхватил ее огромными ручищами, поднял и понес в приоткрытую дверь спальни; возле широкой, покрытой ярко-красным одеялом кровати он опустил ее и торопливо сорвал с нее одежду — тонкое ситцевое платьице.

— Не надо… Что вы делаете… Я не хочу… Пустите!

Чем больше она дергалась, стараясь вырваться из его лап, тем сильнее становились его движения. Она ощутила на своем лице его пухлую, широкую, как лопата, пахнущую табаком ладонь, сдавившую так, что она начала задыхаться. Она попыталась крикнуть, но тут же почувствовала, как ее хрупкое тельце оказалось сдавленным медвежьим объятием…

Появление в особняке девушек было обычным явлением в жизни Берия, все больше ощущавшего себя удельным столичным князем, не имевшим никаких ограничений и запретов. В особняке появлялись известные всему народу спортсменки, артистки, жены ответственных работников, учительницы, студентки… Выезжая на юг, Берия не оставлял своих привычек силой затаскивать в постель приглянувшихся ему женщин, и по его требованию на даче появлялись южанки, в основном очень молодые и красивые. Иногда Берия изменял своим привычкам и укладывал в постель, чтобы не отрываться от простого народа, экономку дачи или дежурную медицинскую сестру…

29

«Мне кажется, что прохладное отношение генералиссимуса к приближенному Берия началось раньше, в конце войны, летом сорок пятого года, когда решалась судьба «Проекта АБ» — атомной бомбы.

Тогда несколько суток подряд я не выходил из здания; на столе — груды документов, книг, донесений и справок разведывательного отдела, которые я читал, делая выписки в специальную тетрадь. И вот что я уяснил…

Наша наука обратилась к радиоактивности в начале двадцатых годов. При всей бедности ресурсов и средств в Ленинграде был создан Радиевый институт. Параллельно по этой проблеме определенные работы велись и в физико-техническом институте, где академик А. Иоффе в созданной им лаборатории ядерной физики, совместно с И. Курчатовым, исследовал в тридцатые годы воздействие нейтронов на другие частицы, на ядро. В Москве, глубоко под землей, непосредственно под станцией метро «Динамо» был построен усилитель, чутко реагировавший даже на излучения космоса. На усилителе получили свои первые результаты по нейтронам Г. Флеров и Л. Русинов. Над проблемами цепной ядерной реакции трудились ученые Ю. Харитон и Я. Зельдович, рассчитавшие вес критической массы — 10 кг. Постепенно утверждалось мнение о возможности создания нового вида оружия огромной разрушительной силы.