Берия. Лучший менеджер XX века.

Он быстрее других коллег ориентировался в тех конкретных вопросах, к решению которых имел отношение, причем все решал без лишних словопрений, высмеянных и Лениным, и Маяковским. На «антибериевском» пленуме его бывший заместитель по Спецкомитету Завенягин в осуждение Берии сообщал: «И когда мы занимались каким-либо вопросом, он говорил: бросьте вы, к черту, заниматься этим делом, вы организаторы».

Завенягин далее вопрошал: «Как работу можно организовать, не разобравшись в сути дела?», не понимая, что

Берия-то в сути дела разбирался, но именно как организатор. Иначе Завенягин, докладывая Берий о ходе тех или иных работ, не заканчивал бы каждый раз: «Прошу ваших указаний…»

Если Завенягин так перестраховывался, он был перестраховщиком, а это — позиция не самая достойная. Если же Завенягину действительно требовались указания, то имел ли он моральное право хулить организаторский стиль Берии?

Берия лучше любого другого руководителя государства из состава Президиума ЦК КПСС знал и народнохозяйственные проблемы. Тут с ним на равных могли выступать разве что Каганович, Сабуров и Первухин, но первый уже весьма немолод, а два последних имели более низкий государственный статус, чем Берия, и не имели его влияния.

Он хорошо знал и перспективные направления научно-технического прогресса.

Имел точный взгляд на рациональную внешнюю политику. А при этом верно понимал и насущные проблемы политики внутренней.

К тому же с детства приученный к экономии, он от всех, с кем работал, всегда и во всем требовал экономии — не копеечной, а продуманной. И это тоже выделяло его из всех остальных членов Президиума ЦК.

Но, выполняя огромный объем работы, он, по сравнению с другими, был меньше на общественном виду. Такие уж у него были занятия. Кто, скажем, в стране знал, что атомное оружие — это Берия?

Каганович проводил до войны публичные слеты передовиков различных отраслей, а Берия всегда имел дело лишь с высшим руководством этих отраслей.

«Ворошиловскими стрелками» в довоенной юности были миллионы, а вот бериевскими снайперами на войне становились десятки тысяч. И Лаврентия Павловича в стране знали меньше, чем Кагановича, Молотова, Микояна, Ворошилова, Хрущева… Но зато он лучше «старой гвардии» знал саму страну, ее возможности.

Думаю, он давно хотел, пожалуй, немного наивно, чтобы товарищ Сталин оценил его, наконец, в полной мере и сделал его своим преемником. Берия ведь подходил для этого больше, чем кто-либо другой.

Конечно, с годами у него не могла не выработаться манера поведения, которая на первый взгляд выглядела излишне самоуверенной. Но как он успевал бы сделать так много в разных сферах, если бы, что называется, «разводил турусы на колесах»? Он мог сказать в сердцах, по телефону, то есть фактически с глазу на глаз, зампреду Совмина Грузии и одновременно министру пищевой промышленности ГССР Бакрадзе: «Консервщик ты, а не политик», или пасовавшему перед партбоссами генералу МВД: «Ты чиновник в погонах», но это как раз говорило о редком умении дать точную и сочную оценку, когда сказал, как припечатал.

Он всегда был скор и на слово, и на дело. Причем и слово было к месту, и дело было «по делу». И вот теперь он мог рассчитывать на быстрое продвижение своих идей, потому что лишь у него — из всего состава Президиума ЦК — они были.

Свои!!!

Но почти сразу он натолкнулся на то же противодействие партократии, преодолеть которое так хотел, однако не смог даже Сталин.

ВНУК Шепилова, журналист и востоковед Дмитрий Косырев, сообщает вещи, занятные и по стилю, и по смыслу. Оказывается, Шепилов считал, что «за трон (редкостно неверное выражение! — С.К.) Сталина схватились два самых кровавых сталинских палача — Берия и Хрущев. Победил тот, кто успел выстрелить первым». Что ж, одна эта фраза неплохо характеризует и внука, и деда.

Внук далее восклицает: «Хрущев — сталинский палач! Да возможно ли это?» Относительно Берии у внука сомнений нет: «палач». Аттестация же как палача Хрущева внука смущает. А зря! Как раз Никита Хрущев и был кровавым палачом если не в прямом смысле слова, то уж в политическом смысле — вполне! Это подтверждается его провокационной, палаческой политикой и в бытность первым секретарем Московского горкома, и первым секретарем ЦК КП(б) Украины.

А Берия?

К центральным репрессиям 1937–1938 годов он причастен не был — как фигура уровня Хрущева. Придя в конце 1938 года в НКВД, снизил объем репрессивной политики до исторически необходимого (не катынской же фальшивкой ему пенять или депортациями!). А с 10 января 1946 года Берия вообще не имел отношения к репрессивным спецслужбам как фигура, влияющая на их политику. Да, собственно, уже с 1943 года его возможности и функции в этом отношении минимизировались после выделения из Наркомата внутренних дел СССР в отдельные ведомства Наркомата государственной безопасности во главе с Меркуловым и контрразведки СМЕРШ во главе с Абакумовым.