Беркутчи и украденные тени

– Это тебе, – сказал Рат и положил на одноместную парту новенький скетчбук, на обложке которого изображен славянский крес «огненная кольчуга». Мальчик достал из-за пазухи свой серебряный оберег и показал его Егору. – У меня такой же.

– Ничего себе, где ты его откопал? Я ни разу не видел скетчбуки в стиле славянской мифологии. Мне очень нравится. Спасибо, – улыбнулся Савин. Он аккуратно взял его в руки и провел указательным пальцем по линиям креса.

– Не за что, друг. – Громов похлопал его по плечу.

– Знаешь, мама приезжает, хочет забрать меня.

– Это же круто! Ты не рад?

– Не знаю, – мальчик рассеянно пожал плечами. – Она ведь оставила меня.

Рат посмотрел на Савина. Он был точно такой, как всегда: соломенные волосы растрепанные, неуверенный взгляд и дурацкая одежда. Ему было жизненно необходимо быть кому-то нужным, но очевидно мальчик сам боялся себе в этом признаться, поскольку сомневался, что это возможно в принципе. Громов улыбнулся собственным мыслям – он кое-что вспомнил.

– Когда Лиза приехала за мной в приют, я не хотел, чтобы она меня забирала. Я был слишком горд и зол за то, что она не сделала этого раньше, хотел показать ей, что не нуждался в ней все это время… Но один хороший человек сказал то, что хочу сейчас передать тебе я: «Протяни руку тому, что предлагает жизнь. В конце концов ты будешь благодарен себе за то, что сейчас последуешь зову сердца, а не гордости». И знаешь что? – сейчас я действительно благодарен себе.

– И кто же это тебе сказал?

– Майя Александровна – воспитательница детского дома в Лирме, где я рос. Она многое сделала, чтобы вернуть меня домой, и я никогда не забуду этого.

Савин еще раз поблагодарил Рата и тот вышел в коридор. У окна стояли Уварова и Скалин. Они о чем-то эмоционально спорили и сопровождали все это взаимными подколами, впрочем, как всегда. В какой-то момент девочка фыркнула, обозвала Мирона придурком и, сложив руки на груди, надула губы. Скалин в ответ дернул ее за голубой локон. Громов улыбнулся и покачал головой. Друзья, наконец, заметили его и тут же оживились.

– Осталось всего две недели и – да здравствуют летние каникулы! Одно лишь их омрачает, – Эмма вздохнула и закатила глаза. – Мне снова придется целых три месяца нянчиться с тривиками. И знаете, что я вам скажу? Квест в Маалум за тенями в сравнении с этим – просто заграничный уикэнд на полном релаксе.

– Тривики? – спросил Ратмир.

– Ага, три «ви» – Вилена, Виолетта и Виталина – мои доставучие младшие сестры. Ну а у вас какие планы, мальчики? – Эмма засияла своей лисьей улыбкой.

– Грифов холм? – кивнул Громову Мирон.

– Грифов холм, – подтвердил тот. – А еще теория. Ею тоже нельзя пренебрегать, как оказалось. Если я хочу к пятнадцати годам принять семейный обет и стать беркутчи, то мне нужно быстрее наверстывать упущенное.

– Хочешь дать клятву уже сейчас? Конечно, мы прошли опасный путь, справились с испытанием и вернули тени прямо, как настоящие, признанные тотемами, беркутчи и все же, ты уверен, что готов? Совершить квест – это одно, но жить такой жизнью постоянно – это совсем другое.

– Знаю, но я решил это прямо перед тем, как отправиться в Маалум и уже не передумаю. Освобожу Лизу. Она ведь единственный мой родной человек на всей земле, и я хочу, чтобы у нее все было хорошо, – Эмма и Мирон понимающе кивнули.

Прозвенел звонок. Подростки снова стали собираться в классе на второй урок истории. Константин Романович опаздывал и они, пользуясь свободным временем, веселились и кидались друг в друга бумажными самолетиками – еще бы, семиклассники уже были мыслями на каникулах.

В класс вернулся Кочевой, в сопровождении Угодина – все моментально затихли. Алексей Николаевич взял слово, а уж если он открыл рот, чтобы что-то сказать, то хочешь-не хочешь придется приготовится слушать очень много. Он поздравил с выздоровлением Савина раза три и объявил, что уроки по физкультуре в этом учебном году не состоятся, поскольку Галина Сергеевна – бедняжка – неожиданно ушла на больничный; затем сказал что-то о последнем звонке и предстоящих каникулах, а когда заговорил о том, как долго трудился и получил повышение, терпение Константина Романовича лопнуло и он недвусмысленно намекнул на то, что неплохо бы наконец начать урок. Выпроводив заместителя директора школы из кабинета, учитель истории озвучил новую тему.

Эмма сидела впереди и что-то увлеченно писала. Вдруг она повернулась к Рату, пристально посмотрела ему в глаза и сказала так тихо, чтобы слышал только он:

– Ты можешь рассчитывать на нашу с Мироном помощь, когда примешь обет беркутчи, да и вообще…

– Я знаю, – улыбнулся Ратмир. Он действительно считал, что впервые мог по-настоящему на кого-то положиться и это было здорово.

Глава 22. Праздник Ивана Купала