Берлин: тайная война по обе стороны границы

Не могу без улыбки вспомнить одну рядовую в этой работе ситуацию с курсантом, изучавшим французский язык. Преподаватель, поставившая вопрос о необходимости дополнительного комсомольского влияния на него, заявила мне, что она не может понять, почему в последнее время у него резко ухудшились оценки. Обычно он добросовестно относился к учебе. При товарищеской беседе на заседании комитета комсомола с Олегом Б. ситуация прояснилась. Он рассказал, что до поступления в наш институт активно занимался боксом и на последнем соревновании в г. Горьком он по вине судей проиграл своему сопернику. Сейчас предстоят соревнования в его весовой категории в г. Ленинграде, на них приезжает его старый соперник. Олег активно тренируется, намерен расквитаться за старое поражение и повергнуть соперника. Соревнования уже скоро, интенсивность тренировок возрастает. Ввиду этого он и не успевает с учебой. Олег попросил нас дать ему время, чтобы поучаствовать в соревнованиях в полной спортивной форме. А после соревнований (он пообещал нам доложить о результатах на заседании комитета) он полностью посвятит себя учебе и ликвидирует все «тройки». Мы приняли его предложение.

В заключение этой беседы Олег Б. принял боксерскую стойку и продемонстрировал нам, каким ударом он намерен уложить соперника.

Через две недели Олег доложил о победе и принес на заседание комитета почетную грамоту райсовета «Динамо». Он заверил нас, что активные занятия спортом до окончания учебы прекращает. Из-за «троек» нам с Олегом больше не приходилось встречаться. Спортсмен крепко держал свое слово. Все это со временем забылось, и я не знал ничего о дальнейшей судьбе этого курсанта.

Уже лет через 10 после окончания института, во время моей второй загранкомандировки в Берлин, в начале 60-х годов, эта сценка — боксерская стойка перед комитетом комсомола, неожиданно всплыла в довольно комичной ситуации. Мы с супругой выходили из клуба посольства в Берлине после какого-то концерта. Жена обратила мое внимание на поведение одного мужчины, который, по ее мнению, очень пристально присматривался ко мне. Мы отправились домой, но он, опередил нас и, обращаясь ко мне по-русски, спросил:

— Не узнаешь? Не помнишь? Я здесь в командировке, от здешних коллег узнал, что ты опять в Берлине.

Я озадаченно смотрел на незнакомца. Он вдруг принял боксерскую стойку и сделал несколько резких имитирующих выпадов в мою сторону.

— Узнаю! Олег Б.!

Он с радостью подтвердил мою догадку, и мы принялись оживленно вспоминать своих друзей по учебе в Ленинграде.

Во время учебы в институте я выступил организатором первой охотничьей секции среди слушателей нашего курса. Сопротивление руководства института этим планам было стойкое. Мои неоднократные попытки получить положительную визу на рапорте об организации секции с упором на ее военно-прикладной характер отклонялись начальником института полковником Поповичем. Не воспринимались им и мои объяснения об имеющемся у меня опыте охоты еще на родном Урале. Помогли единомышленники из преподавательского и офицерского состава института, поддержка членов охотничьей секции среди райсовета «Динамо» Ленинградского управления МГБ. Здесь мне при регистрации секции устроили настоящий экзамен. Пять человек сокурсников удалось уговорить. Это было минимальное необходимое количество для регистрации секции.

За время учебы мы смогли сделать несколько выездов в охотхозяйство «Динамо» в районе бывшей советскофинской границы на Карельском перешейке. Были удачные вылазки на весеннюю охоту. В этом районе имелись тогда хорошие тетеревиные тока. Удачная поездка на весенний ток с Володей Гусевым, а он был тогда со мной впервые в жизни на такой охоте, произвела на него неизгладимое впечатление. Он долго находился под этим ярким впечатлением от общения с дикой природой, и тем более от первой охотничьей удачи — добыл тетерева.

Началась эта охота для него неудачно: шалаш сломан, на токовище видны остатки еще теплого костра. С рассветом стали прилетать тетерева, но не садились на землю, видя остатки костра, а расселись вокруг лесной поляны, призывно токовали: «Чшш-Чшш! Чуфф-Чуфф!» Володя, имея хороший музыкальный слух, быстро сориентировался в обстановке. Выбрал хорошее укрытие на другом конце лесной поляны и стал имитировать призыв тетерева, чтобы приманить их к себе. Зашипел и зачуфыкал. Токующие тетерева услышали призыв с земли и прилетели для выяснения отношений с соперником, чего и добивался начинающий охотник.

Ночью, после возвращения с этой охоты, меня будит дневальный. Спрашиваю:

— В чем дело?

— Ты с Гусевым сегодня на охоту ездил?

— Да, я, а что случилось?

— Пойдем к нему в комнату. Он, видимо, заболел. Всю ночь шипит и хрипит, ребятам спать не дает!

Заходим с дневальным в соседнюю комнату. Вижу, горит настольная лампа, несколько человек не спят. Подошли к койке Гусева. У Володи на лице безмятежная улыбка. Он почмокал во сне губами, и тут я услышал: