Берлинская жара

Трубка Виклунда дымила, как паровоз. Сосредоточенно хмурясь и ласково улыбаясь, он думал о том, что на его месте должен был быть подкованный специалист-ядерщик, а не отельер, поставщик медикаментов и, по совместительству, агент разведслужб, смыслящий в ядерной физике не больше, чем сантехник в авиации. Впрочем, расчет был все-таки на постоянное взаимодействие, а потому главную свою задачу он видел не столько в получении немедленной информации, сколько в том, чтобы самолично убедиться: выход на лабораторию Вайцзеккера есть, Шварц действует.

— Боюсь, что, если мы ускоримся, то и русских, и англичан, и американцев накроет большая чугунная крышка, — разошелся Эбель, задумчиво покачивая коньяк в бокале. — Я даже представить себе не могу объем разрушений, на который способно такое оружие.

— Город? — уточнил Хартман.

— Полагаю, даже большой. — Эбель затянулся предложенной Виклундом сигарой и зажмурился от удовольствия. — Не поверите, но это первая сигара в моей жизни.

— Попробуйте с коньяком, — посоветовал Хартман.

— А какого размера она может быть, эта бомба? — спросил Виклунд.

Эбель секунду подумал и растопырил пальцы:

— Примерно такая. С ананас. Но это не скоро. Год, полтора… А впрочем, черт знает, как пойдет дело. Я могу предоставить вам только некоторые аспекты. Всей полнотой информации владеют лишь несколько человек. И в первую очередь, оберфюрер Шелленберг. Он замыкает все звенья цепи по поручению рейхсфюрера Гиммлера, насколько я знаю.

Виклунд положил ногу на ногу и повесил на колено свою шляпу.

— Ну, хорошо, а капитаны науки, что они?

— Это закрытые люди, — покачал головой Эбель. — До них как до неба. Всю охрану обеспечивает гестапо, а мы, сотрудники второго и третьего уровня, согласовываемся с представителями господина Шелленберга.

— Эти люди в каждой лаборатории свои или есть объединяющие фигуры?

— Да, есть такие, которые как бы над всеми. Но это те, кто работает непосредственно с Шелленбергом.

— А с кем работаете вы?

— У нас есть кураторы, но с недавнего времени мы все чаще встречаемся с самим Шелленбергом. Во всяком случае, я располагаю правом прямого доступа.

— Чем это вызвано, как вы думаете?

— Я близок к Вайцзеккеру. Думаю, оберфюрер не желает слишком отвлекать господина профессора от работы.

— Как часто вы встречаетесь с Шелленбергом? — спросил Хартман.

— О, в последнее время довольно часто. Видите ли, каким-то образом у нас сложились доверительные отношения. Мы говорим о мире, мы философствуем, иногда спорим. Даже шутим. Господин Шелленберг приглашает меня отобедать. Мы ездили в Дортмунд. Он заинтересован в успехе.

— Что вы можете сказать о Шелленберге?

— О, он очень открытый человек.

Хартман и Виклунд с трудом сдержали улыбку.

— Чем вызвано ваше желание сотрудничать с нами, дорогой Эбель? — поинтересовался Виклунд.

Глаза Эбеля растерянно забегали, но под пристальным взглядом Хартмана он собрался:

— Вера. Я верю в Бога. Если оружие такой катастрофической силы попадет в руки Гит… — он запнулся, — в руки фюрера, мир ждет ужасная судьба. Я не верю нацистам. Я верю Богу. Понимаете?

— Конечно, дорогой Эбель.

— Господин Шварц просил, чтобы я передал господину Хартману вот это. — Он достал из портфеля картонную папку и протянул ее Хартману. — Здесь сведения особой секретности. Если в двух словах, то речь идет о надкритической газовой центрифуге для разделения изотопов урана. Вот-вот начнется ее технологическая разработка. — Эбель задержал взгляд на Виклунде, затем на Хартмане. — Эта штука будет способна получать нужную степень обогащения урана по изотопу урана-235 уже в одном цикле разделения.

Хартман уткнулся в папку.

— Если я правильно понимаю, мы сейчас говорим о бомбе? — аккуратно уточнил Виклунд.

— Конечно, — резко кивнул Эбель и обрушил пепел с сигары себе на живот, не заметив этого. — Обогащенный 235-ми изотопами уран — это и есть заряд урановой бомбы. Или, если угодно, как ее теперь частенько называют, «объекта Локи».

— Локи? Гм… Кажется, это скандинавский бог хитрости, обмана?

— Именно так.

Виклунд поднял бокал, призывая других последовать его примеру:

— Это большая услуга с вашей стороны, господин Эбель. И она будет вознаграждена с учетом ваших пожеланий. Обсудим это позже. Надеюсь, вы поняли, что нас интересуют, в первую очередь, военные аспекты исследований?

— Конечно, — кивнул Эбель, допивая коньяк. — Но и вам надо понять, господа: невоенных-то нынче нет.

Хартман поднялся, передал папку Виклунду.

— Пойду приготовлю кофе, — сказал он.