Берлинская жара

Вечером Хартман повел Виклунда на «Свадьбу Фигаро» в Берлинскую оперу. Места были во втором ряду партера. Дирижировал сам фон Караян, стоя на необычно высоком подиуме, так что его маленькая фигура со вздыбленными волосами весь спектакль маячила перед сценой и была видна из любой точки зала, отвлекая на себя внимание публики. Большого ценителя оперы, Виклунда это страшно нервировало. «Да спрячьте вы его уже куда-нибудь», — раздраженно шипел он в ухо Хартману. Второй акт он просидел с закрытыми глазами, наслаждаясь исключительно музыкой, но, выходя из театра, сквозь зубы все-таки признал: «Ничего не могу сказать о постановке. Но полифония на высоте, и ваш этот фон Караян, конечно, большой мастер. Ему бы поменьше эгоцентризма на фоне Моцарта».

По пути к автомобилю они наконец решили поговорить о встрече с Эбелем.

— Насколько искренним, по-вашему, был Эбель, когда говорил о нацизме и вере? — спросил Виклунд.

— Как многие жрецы науки, он довольно-таки простодушен. А это плохой материал для лицедейства. Если бы он лукавил, то обязательно дал бы петуха. На мой взгляд, Эбель был естественен, так не сыграешь. Следовательно, в этой части ему можно верить.

— Хорошо. Но готов ли он рисковать дальше? Ведь Шварц взял его элементарным шантажом… Впрочем, жена еврейка — это серьезно. А он, судя по всему, любит свою жену.

— Вот именно. К тому же вы договорились с ним о неплохом гонораре. Война кончится, деньги будут нужны. И еще. Эбель уже замарался перед гестапо, передав нам сведения по «Урану». С каждым новым пакетом информации он будет вязнуть все больше.

— Лишь в том случае, — оговорился Виклунд, — если идущие от него сведения подлинные и имеют реальную ценность для военных.

— Ну, если сведения пустые, устаревшие или, что еще хуже, ложные, то Эбель ведет двойную игру. Ответ на этот вопрос — целиком в руках ваших экспертов. Но я ему почему-то верю.

Виклунд подумал и сказал — исключительно с целью подыграть Хартману:

— Знаете, Франс, я тоже.

Уже прощаясь на пороге отеля, он заговорил о Шелленберге.

— Но если Эбель все-таки чист, возникает вопрос: на кого нам ориентироваться? С кем из компетентных шишек рейха стоит затевать диалог по урановому боезаряду? Основной корпус немецких ученых недосягаем — примем этот тезис. Есть вариант навести мосты в сторону производителя. Например, «ИГ Фарбениндустри». Да, это интересно. Но надо понимать, что им открыто всего лишь несколько звеньев, конечное назначение которых конечно же засекречено. Заказ получен — выполнен — оплачен. Тогда кто?

— Вероятно, заказчик? — подсказал Хартман.

— Верно, Франс, заказчик. Заказчик имеет доступ к полному объему информации. А заказчик кто? После падения Паулюса Геринг превратился в номинальную фигуру. Значит, Гиммлер. То есть — СС. Меня зацепило это назойливое упоминание Эбелем Шелленберга. Шелленберг знает, Шелленберг в курсе…

— У Эбеля с ним прямой контакт.

— Тоже верно… Вот что, Франс, давайте-ка прощупаем этот его контакт. Одно дело вырывать отдельные куски, и совсем другое — увидеть целое. — Мимо них, громко смеясь, в отель проследовала группа офицеров с девушками. Виклунд подождал, пока они не уйдут, и продолжил: — Насколько мне известно, люди Шелленберга делали попытки выйти на диалог с союзниками. Но вы понимаете, никто не хочет сидеть за одним столом с живодерами из СС. Издержки для репутации слишком велики, с политической точки зрения — вообще взрывоопасно. А мы давайте попробуем очень аккуратно разобраться, согласен ли Шелленберг выйти на связь с нами, насколько в этом деле он зависим от Гиммлера и, главное, какой монетой он готов оплачивать нашу благосклонность? Вам, Франс, скажу прямо: тема для разговора может быть только одна. И вы понимаете, какая. Передайте это Шварцу, а он пусть поговорит с Эбелем.

— Эбель слаб. Он побоится вести такие разговоры с начальником СД.

— А если начальник СД сам этого захочет? Эбелю надо очень осторожно прозондировать настроение Шелленберга, коль скоро у них сложились близкие отношения. И если Шелленберг проявит заинтересованность, подставить ему контрагента в лице Шварца. Тогда и мы пошлем сигнал, чтобы он знал, что это не провокация.

Хартман оглянулся, провел ладонью по лбу и сказал, глядя в глаза Виклунду:

— При таком развитии мы рискуем ячейкой.

Виклунд не отвел взгляда:

— Риск — составная часть разведки.

— Но и без Шварца наша группа дает немало оперативно-тактической информации. Мы работаем с вермахтом, с абвером.

— Будьте осторожны, Франс, — мягко перебил Виклунд и поспешно уточнил: — Мы будем осторожны.

Он не стал говорить, что донесения группы, с которой сотрудничал Хартман, давно не представляют большой ценности для СИС. Львиная доля оперативно-тактической информации была им попросту неинтересна. Они получали ее в более полном и точном объеме через взлом «Энигмы». За это в СИС не готовы были платить высокую цену. Вместо этого Виклунд сказал на прощание, положив ладонь на плечо Хартману: