Берсерки

Кардини исходит из понимания профессионального воинского, или рыцарского, сословия, как особого социального и юридического явления и как определенной культурной реальности, типа мировосприятия и мироощущения, своеобразной «движущей идеи» эпохи. Нельзя не согласиться с его утверждением, что «основополагающая роль в становлении рыцарского, воинского сословия принадлежит экономическому фактору. Он приходит в действие уже в эпоху франкского короля и императора Священной Римской империи (с 800 г. п. Р.Х.) Карла Великого». Однако Франко Кардини считает, что при этом рыцарство было порождено целым комплексом факторов и сил общественного развития, относящихся не только к собственно экономической сфере, но к области духовной жизни, в частности религии и этике, к технике, к военному делу и др. Франко Кардини считает, что германцы были прямыми наследниками военно-кавалерийской техники и искусства иранских племен. Этот ирано-германский комплекс стал своеобразным фундаментом для развития конного воинства Европы, а в дальнейшем и средневекового рыцарства. Особую роль в его распространении сыграли готы, которые во многом определяли судьбу европейской цивилизации в раннем Средневековье. Конгломерат племен, довольно быстро исчезнувший со сцены европейской истории, тем не менее оставил память о себе не только в названии знаменитого средневекового архитектурно-художественного стиля — готике, но во многих явлениях и процессах средневековой жизни вообще. Готское наследие — один из существенных корней средневековой цивилизации в Европе.

Особое внимание Франко Кардини привлекает магически-религиозный мир германцев, который он пытается реконструировать на основе эпоса, исторических сочинений периода раннего Средневековья, сводов обычного права той эпохи.

Германцы, по его мнению, ассимилировавшие и развившие культуру «народов степи», придавали особое значение культу коня, что не было утрачено и при их христианизации. Кардини указывает на очень важную связь сакрального отношения к коню с культами огня, металла, оружия и войны, существовавшую у индоевропейских народов, а также у арабов, китайцев и др. У них конь входил в состав прогрессивно развивающегося технического комплекса, соответственно он обладал и высоким сакрально-социальным статусом. Эти воспринятые послеримской (а частично — еще и позднеримской — если взять, к примеру, Британию) Европой через германцев традиции сохранялись в течение всего раннего Средневековья, а затем органично вошли в систему рыцарских представлений, рыцарского менталитета.

Очень интересная проблема была поднята Франко Кардини в третьем разделе первой части его «Истоков средневекового рыцарства», носящем название «От ватаги к строю». Здесь рассматриваются социальный статус и культ война-зверя, характерные для поздних варварских обществ. От почти звериного экстаза к организации и дружинному взаимодействию — таким представляется автору путь к предрыцарским военным образованиям, к новому типу воина. Он исследует становление «культуры доблести» и «права оружия», присущих, по его мнению, германским народам. В этой связи подробно освещается формирование боевой и социальной организации германцев, в частности такого института, как дружина-комитат, их военная техника.

Христианизация варваров, по мнению Франко Кардини, стала важнейшим явлением в средневековой европейской истории. В своем фундаментальном труде исследователь довольно подробно освещает путь к христианству таких германских народов, как вестготы, остготы, франки и др. Автор не просто описывает ход событий, но пытается доказать, что к новой вере германцы приходили через своеобразное совмещение образов своих богов с образом Иисуса Христа, языческих представлений — с комплексом понятий и чувствований, присущих христианской религии. Этот процесс протекал очень сложно, ибо во многих пунктах христианская доктрина находилась в драматическом противоречии с германскими традициями, в особенности в интерпретации войны и мира, веры и верности. Процесс «совмещения ценностей» шел в течение всей эпохи раннего Средневековья, и, лишь когда он был завершен, пришло время подлинного зарождения средневекового рыцарства. Однако элементы военной морали германцев, их религиозных представлений прочно вошли в этнос европейского рыцарства.

Христианство, изначально весьма неоднозначно относившееся к войне вообще и к воинам, в частности (памятуя о евангельских речениях «Блаженны миротворцы», «Взявшие меч мечом и погибнут» и т. д.), тем скорее должно было изыскивать компромиссные решения в мире, погруженном в стихию непрерывных боевых действий. Выработка собственной теоретически, вернее, теологически обоснованной позиции по этому вопросу диктовалась социальными условиями и необходимостью не только доктринального, но и политического самоутверждения церкви. Меч и крест должны были соединиться в рамках одного учения.