Берта Исла

– Есть пара предположений, – ответил Руис Кинделан. – Иногда место нового назначения становится известно в последнюю минуту, и тебе организуют спешный переезд. Может, это будет Италия, где мы уже были, а может Турция. Последнее – совсем не лучший для нас вариант. Они ведь там не католики – да и вообще не христиане. Язык у них черт знает какой, точнее не скажешь, и не похож ни на один другой. Вроде как немного напоминает венгерский, не знаю, и это мало радует, как ты понимаешь. В Венгрии мы по крайней мере были бы среди христиан, хотя там, кажется, осталось много евреев, или, возможно, они потом туда вернулись.

Они никогда прямо не говорили про религию, но по некоторым мелким деталям я успела заметить, что пара придавала ей большое значение. По воскресеньям они ходили к мессе, это точно, об этом упоминалось как о чем-то само собой разумеющемся, наверное, и не только по воскресеньям.

– Короче, в Анкаре пользы от нас будет немного, но там не хватает людей. Ну, начальству виднее, хотя это не значит, что оно никогда не ошибается. В любом случае переезда нам не избежать. И в самом скором времени.

– Правда? Даже в самом скором? – Я приуныла, но, по правде сказать, расстроилась не очень сильно.

– Думаем, где-то через неделю тронемся. Или дней через десять, не позже. И проститься, дорогая Берта, мы должны прямо сейчас, потому что ты и сама вряд ли захочешь нас видеть после того, что я собираюсь сказать еще об одном деле. – Тон его стал более серьезным, хотя Мигель по-прежнему улыбался.

Он достал черную зажигалку Zippo, которой всегда пользовался. Однако не открыл крышечки, а просто вертел в руках. Такие зажигалки были тогда еще в большой моде, потому что ими пользовались американские солдаты во время Вьетнамской войны, которая закончилась только год назад. По слухам, с их помощью поджигали поселки и деревни, поскольку они действовали куда надежней, чем факелы. И тут я немного встревожилась.

– О каком другом деле? И почему я не захочу вас потом видеть?

Но тут Мигель снова упомянул Томаса:

– Скажи, а ты уверена, что в Лондоне твой муж занимается именно тем, чем, по его словам, занимается? И еще: а ты уверена, что он находится именно в Лондоне? Что вот прямо сейчас он находится в Лондоне?

– Ну, я знаю только то, что слышу от него. И знаю, как я вам говорила, не так уж много, он не входит в подробности, а мне они ни к чему, я не слишком обращаю на них внимание. – Тут я на миг задумалась. – Кроме того, никогда нельзя слепо верить в то, что тебе рассказывают, правда ведь? Хотя… обычно звонит мне он сам, но у меня есть два номера его лондонских телефонов – на всякий случай. И почему бы ему не быть сейчас там?

– А по этим номерам отвечает всегда Томас? – включилась в допрос Мэри Кейт. – Это его домашний номер или рабочий – номер кабинета в Форин-офисе?

Мне уже начала казаться странной такая настойчивость, но я все еще не видела в их вопросах ничего подозрительного. Они и вообще были довольно любопытными и много о чем спрашивали.

– Знаете, я всего по одному разу воспользовалась каждым из них, но трубку брал не Томас. Хотя, с другой стороны, вполне логично, что человек проводит больше времени на работе, чем дома, а второй телефон подключен к коммутатору, его дом находится рядом с Глостер-роуд. Там он живет, по крайней мере ночует. Оба раза мне обещали, что сообщат ему о моем звонке, и он действительно вскоре перезванивал. Но я понятия не имею, рабочий телефон – это Форин-офис или какое-то другое место. А почему вы спрашиваете? В чем дело?

– До нас дошли сведения, что он служит вовсе не там, а работает на МИ-6.

Увидев мое изумленное лицо, Мигель Руис Кинделан счел необходимым на всякий случай пуститься в объяснения, хотя мое изумление не означало полного неведения, я знала, что такое МИ-6 и МИ-5, как и все, кто читал романы и видел фильмы про Джеймса Бонда.

– Это секретная служба, внешняя разведка. – А так как я молчала (когда человеку кажется, что над ним подшучивают, а не говорят серьезно, он не всегда находится с ответом), он добавил, чтобы я лучше поняла, о чем речь, словно считал меня дурочкой или совсем юной девчонкой: – Шпионы, одним словом.

На сей раз я недоверчиво рассмеялась. Меня рассмешило его последнее разъяснение, совершенно лишнее. Оно прозвучало даже как-то наивно.

– Он никогда мне ничего об этом не говорил. Понятно ведь: если они там все шпионы, если служба у них секретная, они не станут об этом болтать, – пошутила я.

Мои гости по-прежнему улыбались и держались любезно, хотя в лицах у обоих невольно промелькнуло что-то суровое.

– А если это и так, то что? Мне бы это пришлось не по душе, но, думаю, не так уж трудно бывает перейти туда из Форин-офиса. Возможно, его иногда и просят допросить какого-нибудь иностранца, поработать переводчиком. Он ведь очень хорошо владеет языками, несколькими языками, и говорит на них, как правило, отлично. Вряд ли в МИ-6 упустят случай воспользоваться его помощью.