Берта Исла

– Ты, конечно, понятия не имеешь, когда сможешь вернуться, – только и сказала я, пока мы ехали на такси в аэропорт Барахас. – И на сей раз, думаю, ответить будет еще сложнее. Никто никогда не знает, сколько продлится война, даже если кажется, что победить в ней не составит труда, правда?

– А откуда ты взяла, что я поеду на войну? – возразил он, немного рисуясь и словно получая удовольствие, больше обычного разжигая мою тревогу. – От меня ты такого точно не слышала. Не исключено, что в нынешней ситуации мне не придется покидать Лондон. – Он не пояснил, знает что-то о своем назначении или нет.

– Ты и вправду ничего мне не говорил, но тут не нужно быть Шерлоком Холмсом. Если тебя срочно вызывают, когда уже готовят флот, чтобы отвоевать острова у испаноязычной страны, такой вызов наверняка как-то с этим связан. Я не говорю, что тебя посадят на эсминец и отправят на Фолкленды (надеюсь, не отправят), но уж ты-то точно будешь в этой стычке полезен. Разве не так?

– Я всегда очень полезен, Берта, – ответил он с тщеславной улыбкой, которую иногда не мог сдержать.

“Как же он переменился, – подумала я, – как отличается от того Томаса, каким был годы назад, теперь он живет какой-то абсурдной подпольной жизнью и спешит похвастаться своими достижениями хотя бы передо мной, и то лишь намеками. Должно быть, он, бедняга, часто чувствует себя неудачником, который может рассчитывать лишь на восхищение собственной жены, то есть на семейный почет. Но как могло случиться, что он превратился в убежденного английского патриота и отказался от собственного взгляда на происходящее, а если он у него и есть, то таится за семью печатями, ведь выразить несогласие с Короной значило бы поставить под сомнение ее действия и правильность выбранного курса, а выходит, и само ее существование. В чем Томас ничуть не переменился, так это в нежелании выяснять отношения с собой, заниматься самоанализом: он делает то, что должен делать, – и точка, или в лучшем случае делает то, что решил сделать, а рефлексия всегда казалась ему пустой тратой времени. На данный момент Томас, видимо, разобрался с тем, к какой категории людей принадлежит и на что способен, принял это и согласился с этим, и даже порой гордится собой, или не очень гордится, зато удовлетворен собственной, уже доказанной на деле, полезностью. Вряд ли он мечтает о чем-то еще, главное для него – служба и успешное исполнение заданий. Стоит ли говорить, что меня гложет тоска по прежнему Томасу, но я продолжаю любить его и больше всего боюсь потерять. В конце концов, прежний Томас сохранился под оболочкой нынешнего – того, который есть и которого нет, который уезжает и возвращается, поскольку никто другой не способен вместить в себя прежнего Томаса, кроме Томаса нынешнего. Он, наверное, просто задремал там или стал жертвой колдовских чар и никак не может стряхнуть их с себя. Господи, хоть бы он поскорее вернулся.

Хоть бы с ним ничего не случилось на этих островах. Хоть бы поскорее закончилась эта дурацкая война”.

Он между тем заговорил снова:

– Не обманывай себя: по-прежнему существуют и другие конфликты. К сожалению, существуют, и даже если что-то привлекает к себе всеобщее внимание, то есть ведутся настоящие боевые действия, заслоняя собой остальное, это остальное не исчезает. Враги не знают отдыха, никогда. Если заснешь ты, они спать не станут. А если спят они, то во сне изобретают новые интриги и козни, чтобы потом пустить их в ход. Мало того, они ловко пользуются тем, что открыт второй фронт, что внимание наше и силы отвлечены, и наносят самые коварные удары. Разве Ирландия, например, успокоилась или дала нам передышку во время Второй мировой? Ни в коей мере. Ирландия заявила о своем нейтралитете. Нейтралитет требует известной стойкости. И в сорок четвертом году, да, в сорок четвертом (когда мы уже пять лет вели страшную войну), Ирландия отказалась выдворить осевших там представителей стран “оси”[35], чего добивались не только мы, но и Соединенные Штаты.

Поразительно, как легко он распространил это “мы” и на прошлое, на времена, когда сам еще не родился, и готов был, думаю, распространить его даже на битву при Азенкуре, случившуюся в 1415 году.

– На самом деле немало ирландцев сотрудничали с немцами в роли шпионов и диверсантов, потому что немцы желали уничтожить нас, а это ирландцев очень даже устраивало. Они думали в первую очередь о том, что будет с Ирландией, если победят фашисты. И наша беда, наше порабощение стали бы для них настоящим подарком. Так что все процессы продолжаются, даже когда кажется, что они затормозились. Гнут свою линию и страны за “железным занавесом”, и международный терроризм, и Ольстер, и прочие враги, о которых мало что знает, скажем, пресса. Они раскиданы по всему миру, их много. И не от нынешней ситуации зависит, куда я отправлюсь. Не исключено, что буду сидеть у себя в министерстве, как уже сказал.