Беруны. Из Гощи гость

Андрей Иванович Хворостинин-Старко, славный воевода, громивший и турок дагестанских,

и татар ордынских, и поляков под Псковом! И почудился тут князю Ивану из темной глубины

зеркала голос матери, княгини Алёны Васильевны; ее слова, как будто уже сказанные ею

однажды сыну, услышал и теперь князь Иван: «Помни, сынок... Отца своего помни... Авось

русский ты человек – не иноземец поганый...»

И, когда в сумрачной глуби зеркала словно мелькнула какая-то тень, князь Иван

вздрогнул и оглянулся. Никого. Тускло горит фонарь, и багровое пламя догорающей свечки

мечется из стороны в сторону, вот-вот готовое совсем погаснуть. И тихо, даже кантилены не

слышно больше. Что ж там у них?.. Князь Иван побрел дальше и вышел к малому покою,

обитому зеленой кожей.

По простенкам в шандалах горели свечи, над окнами зеленые занавеси нависли, вдоль

стен на стульях сидели утомленные пляскою гости. Димитрий сидел с Мариною у

продолговатого столика, на котором покоилась большая, обложенная черепахою шкатулка.

Она была раскрыта, и красным, синим, зеленым, радужным сразу ударило в глаза князю

Ивану. Димитрий погрузил в нее руки, поднял высоко над нею две пригоршни безделушек

бесценных, развел пальцы, и стали из ладони его падать обратно в шкатулку крупные

разноцветные, сверкающие капли. Вот уже ничего не осталось больше в руках Димитрия,

только перстень один с зеленым камнем поднес он к подсвечнику, уставленному подле

шкатулки.

С драгоценными камнями – «каменьем честным» – связывалось в те времена повсюду

множество суеверий. Как и все, верил и Димитрий в чудодейственные свойства драгоценных

камней. И поэтому, повертев кольцо так и так к свету, молвил он, продолжая играть

изумрудом – смарагдом, – ярким, как свежая трава:

– Из соков своих рождает земля честное каменье. И первый камень – смарагд. Это камень

царей: премудрый Соломон имел у себя в ожерелье камень такой; у царицы Савской был он в

запястье; Клеопатра Египетская ослепила им змею; Нерон держал при себе такой камень

вместо очков. В смарагд драгоценный можно глядеться, как в зеркало. Смарагдом веселится

дух, отгоняется скорбь, бегут от смарагда беды и напасти.

Димитрий оторвал глаза от сверкающего камня и склонился к Марине:

– Это тебе, мое сердце.

Он отдал Марине кольцо и зацепил в шкатулке другое, которым тоже поиграл у свечи.

– Камень сапфир, – улыбнулся он, любуясь уже синими молниями, источаемыми камнем.

– Называется cyanus по-латыни. Камень cyanus у латинских риторов в большой чести, оттого

что прочищает мысль и слово к слову бежит у человека, кто держит при себе cyanus.

Димитрий поднял голову и обвел глазами всех, широким полукругом разместившихся

против него.

– Кому ж мне такой камень подарить?..

И взор его пал на князя Ивана, сидевшего подле двери.

Димитрий кивнул ему:

– Тебе, Иван Андреевич, этот камень годится. Один ты тут ритор, московский человек,

природный. Еще когда и родит Москва таких поболе!.. Тебе-ста cyanus и гож.

Димитрий протянул руку, а князь Иван, подойдя, поцеловал ее и принял подарок.

– По звездам гадал мне звездочет, – сказал затем Димитрий. – Выходит, что царствовать

мне предстоит еще тридцать лет и три года. Время не малое. Да если случится – переживешь

меня, Иван Андреевич, так после смерти моей взглянешь на перстень сапфирный и меня

вспомнишь. И Путивль, и Квинтилиана, и иное что...

– Живи до Мафусаилова веку1, великий государь, – поклонился Димитрию князь Иван. –

Строй Московское царство прямо. Строй, как бог тебе подскажет...

Димитрий кивнул князю Ивану еще раз, опять покопался в шкатулке и взял оттуда снова

перстень, но уже с красным лалом2. Точно капелька крови заалела на пальцах Димитрия,

когда он поднес их к свече.

– Ал лал, – молвил он, вглядываясь в бархатистую глубину камня. – Знатный камень:

прозрачен и густ... Ан не получше моего будет; я чай, и похуже...

Димитрий стал выравнивать свой собственный перстень, завернувшийся у него на

безымянном пальце камнем книзу, выровнял... И лицо посерело у Димитрия сразу, он отки-

нулся на спинку стула, стал шептать:

– Когда ж это я?.. Как же это?..

Марина глянула на руку Димитрия, оставшуюся на столе, и увидела на безымянном

пальце золотое кольцо, а в кольце вместо камня – круглую дыру. Лицо царицы стало

сердитым.

– Камень из перстня утратить – значит счастье утратить, – не сказала – прошипела она и

принялась кусать губы, тонкие, чуть алевшие у нее под ястребиным носом.

Зашабаршили тогда стулья у стен, встали гости, начали толпиться у стола...

– Ищите! – рванулся с места Димитрий. – Ищите мне мой камень! Обронился из перстня,

закатился...

Рассыпались по хоромам паны, паненки, окольничие, боярышни московские... Тридцать

человек государевых телохранителей вошло в покои... Люди, сколько их ни было во дворце,

лазали, ползали, шарили... Искали – не нашли.

XXXVI. НАБАТ

Кони ли ржут за рекой, целый табун кобылиц степных?.. Или это ветер в траве играет?..

Не кони, не ветер... Что же шумит, звенит на заре?..