Берущий ветром (СИ)

Да вот взять хоть бы и этот разговор с темным попутчиком. Разве это не доказательство? Разве не сам Провиденс просвещает его таким образом и готовит к встрече с осиротевшим хозяйством? Как бы намекая ему на нечто и силясь помочь?

И после всего этого ему жениться на инглизированной столичной дуре? Да пусть они зарыбливают свои столичные пруды без него.

Нету для них Провиденса.

Как бы не так.

Вот с какими сумбурными мыслями в голове возвращался барон в свое имение. Возвращался он из столиц тайно, в сильном волнении, осмеянный и оболганный разномастной столичной сволочью. Измазанный там отборной столичной грязью от самой своей макушки до кончиков пальцев ног. Измученный и истерзанный, располневший, с сильно ослабшими глазами и жгучим желанием разобраться во всем на месте и самолично, чтобы понять, почему в его имениях с одной стороны все растет, а с другой все падает, и решительно вмешаться в события, и таким образом предотвратить гибель своего имения.

***

Ночью Бей сидел на кожаном диване совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, как каменная монгольская статуя, он вроде бы спал, и Прохор Патроклович ощутил сильнейший приступ голода, за которым последовал у него невероятно острый, практически непереносимый позыв к еде.

Домовая столичная челядь снарядила барона на дорожные нужды большой плетеной корзиной в которую положила ему две чудесно изжаренные в их же соку ондатры, четыре бутылки домашнего земляничного вина, и еще разной мелкой ерунды - пирожков, конфектов, яблоков, авокадов, да здоровенную бутыль земляничного морсу с плавающей внутри ледяной розовой глыбкой, которая впрочем, еще вчера растаяла.

Волнуясь перед долгожданной встречей с дорогой своей вотчиной, барон всю дорогу часто заглядывал в плетеную корзину и налегал главным образом на любимую свою ондатру под пряным базиликовым соусом да на вино, но разная мелочь тоже не была оставлена им без внимания. Поэтому сейчас плетеная корзина была совсем легкой - в ней оставалась передняя половина жареной ондатры и початая бутылка вина. Как раз чтобы доехать до места, ведь в Шубеево дилижанс должен был прибыть следующим ранним утром, а сейчас была уже глубокая ночь.

Пару раз за все путешествие Ошуба пытался угостить своего попутчика содержимым плетеной корзины, умело выдавая жареную ондатру за печеного дикого зайца и расхваливая на все лады домашнее земляничное вино, но тот всегда отказывался и ел только в придорожных трактирах (и разную гадость, так думал барон). Поэтому плетеной корзиной всю дорогу пользовался только он, и это было, в общем, неплохо, так как и без лишнего рта, прихваченных из столичного дома припасов хватало на путешествие как раз в обрез.

Барон потянулся к фитилю и прикрутил его таким образом, чтоб в салоне образовался таинственный сумрак, все вокруг него сразу сделалось едва различимым и вид застывшего в полной неподвижности попутчика, почти слился с обстановкой салона и никак не мешал его поздней трапезе. Когда салонный фитиль пригас, тотчас снаружи громко закашлялся ямщик и Ошуба прислушался, но ничего больше не произошло, все так же поскрипывала тяжелая рессорная подвеска, да всхрапывали негромко почтовые лошади. После этих приготовлений на тусклый свет была извлечена им половина жареной ондатры и Ошуба тут же впился крепкими крупными зубами в пряное белое мясо и принялся быстро, с тихим урчанием пережевывать и поглощать его, шаря левой рукой по пустым бутылкам и пытаясь нащупать среди них ту - полную.

Вскоре салон дилижанса наполнился острыми запахами домашней шубеевской кухни, чавканьем, урчанием, бульканьем и тихими всхрапами с дальнейшим покашливанием, которые случались, когда какая-нибудь мелкая ондатровая кость становилась барону поперек горла.

Нежное мясо быстро исчезало во рту барона, приятно похрустывали на крепких крупных зубах мелкие косточки и пряный жир капал на его грудь, пачкал золоченый шнур бархатного кафтана. Когда с ондатрой было покончено, Ошуба припал к горлышку высокой зеленой бутылки и на вдохе потянул в себя прохладную, пахнущую летом, солнцем и земляничными полянами, жидкость.

- Рабство вообще омерзительно...

Не отрываясь от горлышка, барон скосил глаза и заметил, как пошевелилась темная статуя виконта де Ночи.