Берущий ветром (СИ)

- Тогда спойте и вы,- сказал старый князь,- мне напоследок.

Никто из молодых Истфилинов никогда не увлекался пением и вообще все они были совсем не музыкальные люди, не артисты по жизни, так сказать, а скорее бретеры и диньдонжуансы. Но такую просьбу нельзя было не выполнить и они хрипло и вразнобой затянули "Славу Провиденсу", и почти сразу им начала подпевать вся присутствующая при кончине челядь, тоже неумело и нестройно, а потом с хоров грянул наскоро собранный и согнанный туда приказчиками усадебный хор. Под это пение старый князь и представился высшим силам.

Примечательно, что во время исполнения "Славы" тихо и незаметно представился тот старый личный лакей князя, что присутствующие заметили не сразу. Так их и похоронили - князя на главной аллее родового кладбища, в мраморном саркофаге, а старого преданного лакея у него в ногах, но в очень приличном кленовом гробу.

После смерти князя его сыновья, как это до сих пор и весьма часто принято у некоторой части стволовой знати, пустились во все тяжкие и принялись с жаром и пылом юности проматывать, прожигать и растрачивать его огромное достояние. В результате в столицах настал краткосрочный золотой век для модных портняжек, цирюльников, некоторых дорогих рестораций, театров, цирков, борделей и еще многих других заведений и предприятий, часто весьма предосудительного характера.

Попутно с прожиганием жизни молодые Истфилины пытались еще как-то служить по тайно-военной линии, но ничего путного из этого не вышло, и вскоре все они разочаровались в службе.

Испытав своим наследственным золотом до самого дна жизнь в столицах, молодые князья очень скоро отправились в кругосветные путешествия, словно бы намереваясь познать и там все мировые развлечения сразу и до самого их конца, и как следует насладиться ими, но уже на половине этого путешествия, и несколько неожиданно для себя разочаровались они и в этом предприятии.

Так тоже случается и довольно часто, хоть людям простым, необразованным и бедным тяжело в это поверить.

Барриос вернулся обратно через четыре года и прямо на пограничной заставе ударил по лицу урядника погранично-казначейского ведомства, который решил приветствовать его поздравлениями с "возвращением из приятного путешествия". Поговаривали, что он заразился во время своих заграничных поисков удовольствий и наслаждений ужасно дурной франсэ-болезнью и потому принял слова урядника за утонченное оскорбление. Пока урядник, плюясь сгустками крови и выбитыми зубами, ползал по полу урядницкой канцелярии, Барриос стоял над ним, растирая ушибленный кулак и словно бы о чем-то напряженно размышляя. Затем он приказал везти себя прямо в имение, где скончался когда-то старый князь Газдрубал, и больше его никогда не видели в столицах.

Ихтилласкос так и не вернулся обратно. Говорили, что он сделался в своем путешествии совсем как настоящий инглезис, и совсем перенял не только инглезианские взгляды на окружающее пространство, но и их глубинные привычки, и спиритические пристрастия, и древние страхи, а затем он пристрастился к какому-то тамошнему снадобью да и осел где-то в их землях, женившись на незнатной, но очень богатой инглези.

Более же всего интересного за границами случилось с младшим Истфилином. Якобы он, князь Кассий, уже в самом начале своего путешествия испытал в нем сильнейшее разочарование, но не вернулся обратно, а принялся колесить по белу свету, словно бы что-то в нем пытаясь обнаружить или выискать.

То его, якобы, видели скачущем на верблюде по пустыне Иегев в окружении двенадцати верных конюхов и сорока самых приближенных берейторов-бретеров, то наблюдали в Ермолайских горах, где он, якобы в ужасной рванине и с деревянной миской в руках бродил по тамошним дорогам и рынком, выпрашивая себе подаяние и заглядывая в глаза всем встречным тамошним оборванцам да выспрашивая у них о какой-то тамошней неземной мудрости. И все это - уже без верного своего окружения, которое, якобы, было постепенно растрачено им еще в сатисфакционных стычках, где-то то ли в нижней Ильсезии, то ли в верхней Хасконии.