Бес

- Кто его знайт, куда подевайся ваш штрейкбрехер, - глаза его вращались с бешеной скоростью, а железная рука угрожающе пощёлкивала сервоприводами пальцев. - Можайт, их загрызайт крыса, а можайт, они попадайт на зуб Щелкунчик...

Щелкунчиком был механический пёс, которого сделал, по словам Зигиберта, его ученик Вайберт. Я видел это чудовище всего однажды. Но до сих пор мне снятся яркие, подобные прожекторам глаза, и широкая, как ковш экскаватора, дружелюбная зубастая ухмылка...

Артисты, вопреки логике, в своем бедственном положении тоже винили Алекса. Умом я понимаю: Демидов был для них папой, мамой и нянькой долгие годы. Они боготворили своего директора. Он давал этим необычным, но тихим и незлобивым существам чувствовать себя защищенными в суровом море современной жизни. Каждый из них пережил в прошлом личную трагедию, и каждый считал цирк своим домом... Почему-то тот факт, что Демидов продал их с потрохами, вызывал у них меньше злобы чем то, что Алекс не сумел вовремя выстрелить...

Не скажу, что мы покидали цирк с совсем уж лёгким сердцем. Но не видеть каждый день лицо Софи, а каждую ночь - лицо Аллегры, лично мне будет приятно.

Одеваясь, я наткнулся взглядом на чётки, которые принесла Алевтина. Почему-то мне казалось: это - те самые, что подарил Светлейший князь. Хотя она запросто могла притащить и подделку...

- Шеф, - позвал я, держа чётки на вытянутой руке. - Может, попробовать расторгнуть договор с графом... таким образом?

- Твой подарок, - пожал плечами Алекс. - Тебе и решать. Только помни: одной жемчужины может оказаться недостаточно. Ты готов пожертвовать... Своими желаниями?

Я молча сосредоточился. Представил договор, и как с него исчезают наши с Алексом отпечатки и подписи. Этого мне показалось мало, и я начал представлять, как исчезают, рассыпаются искрами все бумаги в папке у графа. Мне казалось, я хочу этого очень сильно.

Но открыв глаза, я пересчитал жемчужины. Двадцать одна. Ни больше, ни меньше.

Алекс выдохнул.

- Ну, не судьба, - легко сказал он и направился к двери.

- Шеф, я правда хотел...

- Думаю, ты ни при чём, мон шер ами, - грустно улыбнулся шеф. - Просто сделки - это несколько другое. Законы, уложения, правила - настолько далеки от волшебства, что чудеса на них не действуют. Пошли прощаться с Ефимом. Надо ему сообщить, что мы уходим...

- Я это так не оставлю, - пообещал шеф напоследок, заглянув в кабинет к Демидову. - Я выцарапаю твой цирк из лап мастера.

Директор лишь сумрачно посмотрел на шефа, и ничего не ответил. За эту неделю он словно усох раза в два. Мощные ещё недавно плечи ссутулились, руки бессильно лежали на мёртвых коленях.

Со смертью одного из участников сделка расторгается автоматически, - вспомнил я пункт договора. - Стало быть, если Ефим Демидов, например, покончит с собой...

Я тряхнул головой, чтобы отогнать плохие мысли.

Мы разберёмся. Алекс разберётся.

Я в него верю.

- Кстати: спасибо, - сказал шеф, когда мы сели в такси. Багажа у нас не было. Только куртки, джинсы и кроссовки. Ах да: ещё были подарки Зигиберта. Многозарядный револьвер и набор метательных ножей с таким офигенным балансом, что они сами летели в цель.

- За что?

- За то, что вытащил нас из этого склепа.

Он был прав: с появлением стригоев, и душевной болезнью Демидова представления утратили свой кураж. Артисты работали номера "вполноги", совершенно не заботясь о том, чтобы вызывать восторг публики. Это сразу же сказалось на доходах: половина билетов оставалась нераспроданной.

Я вспомнил, как сам говорил графу про саботаж. Шантаж и психологическое давление - игра не только в одни ворота.

- Но я ничего не сделал, - когда я заходил в здание цирка утром, дождь слегка моросил. Сейчас же над Питером разверзлись хляби небесные. Дождь стоял стеной, я видел, как под тяжелыми струями прогибается капот везущей нас малолитражки. - К тому же, граф надавал столько заданий... По-моему, Гильдии - это серьёзно.

- Мы больше не пленники, - качнул головой шеф. - Мы можем невозбранно передвигаться по городу, можем кое-что разнюхивать... И делать выводы.

Какое-то время он молча глядел в окно, а затем резко выбросил руку в сторону водителя.

- Останови здесь, милейший.

Машина послушно прижалась к поребрику.

- Но мы ещё не доехали, - я был удивлён. Что это шеф задумал?.. Хочет зайти в ресторан, чтобы отметить? В баню?.. Но сквозь сплошную стену ледяной воды я не видел никаких ярких и завлекательных вывесок.

Но вдруг...

Я схватил шефа за предплечье и выпучился в безмолвном вопле.

- Почуял-таки, - Алекс удовлетворённо улыбнулся. - Но всё равно: уже после того, как я его заметил. Простым, смею подчеркнуть, человеческим зрением, без всяких наворотов.

Последнее, я полагаю, доставило шефу особое удовольствие.

Я не стал спорить. Было не до того: под кожей будто бегали огненные муравьи, за каждый волосок на теле дёргали маленькие, но очень злобные гномы. В голове раздавалось громкое жужжание - словно под череп ко мне набились сотни мух...

- Кто это? - такси поспешно уплыло в дождь, получив от Алекса причитающуюся мзду.