Бес порядка

На его счастье, Робин хоть и была весьма грузной девицей, но в ванну ее затащить удалось без особых проблем. Пришлось ее прополоскать как следует. И это ведь был даже не глубокий вечер. Хорошо еще, что все в их районе предпочитали вечером отдыхать в тени собственных спален или в кафе и никто не стремился зайти в гости или просто попросить соли. Или за чем там приходят люди? Берт никогда не понимал этой страсти к насильственной социализации соседей. Сам он терпеть не мог навязываться.

Всю одежду и украшения Берт, превозмогая брезгливость, тщательно уложил в пакет, который уже сунул в мусорный. Единственное, на чем его рука дрогнула, так это на бусах. Крупные и темно-зеленые, они привлекли его внимание. Воровато оглянувшись, словно коллекция могла осудить его за слабость, Берт снял две бусины, а оставшиеся бросил вслед за прочими вещами в пакет. Из них могли получиться прелестные глаза – не зря же девчонка их выбрала. Не иначе как под цвет глаз. Белок же можно было вылепить из самозастывающей пластики – Берт прикупил целую пачку такой в магазинчике для хобби. Чего только не придумают для этих маленьких зажравшихся спиногрызов и их одуревающих от скуки мамаш-домохозяек! Но теперь это ему было даже на руку.

Телефон он кинул туда же, предварительно вытащив батарею: ее следовало отнести в контейнер для батареек, стоящий у входа в супермаркет. Берт очень бережно относился к природе и переживал за то, как человеческая цивилизация ее загрязняет. Одно только глобальное потепление чего стоит! И не объяснить никому, что если тратить столько энергии для поддержания искусственного холода в Северном районе и с помощью этого оптимальной температуры во всем Городе, то естественные тундры и полюса скоро лишатся своих льдов. Будь Берт чуть помоложе или побойчее, он бы обязательно выступил с петицией. Но он был тем, кем был, – просто тихим человеком с его обыденной серой жизнью, отягощенной лишь ОКР.

Уборка заняла весь его день до вечера, и Берт решил впервые за последние несколько лет нарушить свой распорядок дня; не зря доктор говорил, что женщина могла бы изменить его жизнь. И если он имел в виду что-то другое, то ему определенно стоило изъясняться понятнее. Берт не ясновидящий, право слово.

Работать с макетом он начал раздраженным, но чем дальше, тем больше успокаивался. А когда дело дошло до тела, окончательно пришел в себя и даже позволил торжествующую улыбку. Легко взрезая острым лезвием мягкую нежную кожу и жировую прослойку, он думал о том, как ему повезло. В отличие от прочих своих экспонатов, с Робин он успел познакомиться, узнать, как она движется и стоит, какое выражение естественно для ее лица. Теперь он мог создать не просто очередной экземпляр, с которым будет приятно поговорить, он мог сделать его из той, с кем он и впрямь говорил.

Настроение его поднялось настолько, что он даже начал насвистывать прилипчивую мелодию, услышанную им в магазине, когда он в последний раз заходил за спаржей и лимонами. Работа спорилась, несмотря на то что не промороженные во льдах и холодной воде внутренности тоже отдавали резковатым запахом, а под кожей оказался довольно толстый слой желтоватого жира, который лип к перчаткам и отвратительно смывался, оставляя масляные разводы.

Очнулся Берт почти в половину четвертого утра, когда наконец мог установить Робин на постамент и полюбоваться делом своих рук. Он даже не ожидал, что справится так быстро! Зеленые бусины тускло поблескивали в электрическом свете ламп, волосы кое-где стояли торчком из-за лака, да и без одежды девчонка выглядела беззащитной куклой, но Берт остался в восторге. Он был уверен, что она как живая. За время работы он долго беседовал с Робин и сумел уверить себя, что она согласилась со всеми его доводами и теперь была даже рада увековечить себя в его коллекции. Стать особенной девушкой, совершенно уникальной личностью, а не глупенькой фанаткой, каких тысячи топчут клумбы у дома Генриетты. Он даже чуть разгладил ее складочки, сделав фигуру немного приятнее для глаз. Что до разницы со всем, с чем он работал раньше, так это слишком нежная кожа: при набивании он чуть повредил ее в районе лопатки, но сейчас поставил спиной к стене и был доволен, да еще гениталии – с ними не было таких проблем, как с мужскими. Очень удобно.

Может, где-то в глубине души Берт и сомневался в том, что Робин была бы рада его самоуправству, но изменить они оба все равно ничего не могут, а значит, нет смысла и забивать этим голову.

Поэтому Берт без каких-либо угрызений совести аккуратно вывел на табличке Homo sapiens, femina, а потом, позволив себе секундное замешательство, добавил ниже «Робин Вок».