Бес порядка

Было стыдно – любому станет стыдно, если он, этот любой, поймет, что без родителей ему стало лучше, особенно если они не уехали, а умерли. Это то, о чем не принято говорить. Это не обсуждают за завтраком и даже врачам о таком не упоминают. Но все-таки это было, и Морис впрямь стал счастливее. Он позволил носкам расползаться по всему дому, вернул приставку – она была в автомобиле вместе с теннисной ракеткой и другим хламом, который родители везли на свалку подержанных вещей. Приставка, как и ракетка, совсем не пострадала. В отличие от автомобиля и родителей.

Но Морис не унывал. Он подписал необходимые бумаги для того, чтобы избавиться от машины, и она стала последней вещью, которую он отправил на свалку. Со временем он завел кота; говорили, что это полезно для его случая. Что же, для его случая оказались полезными еще две кошки, а вот все прочие были не для терапии, а просто приблудными или детенышами первых питомцев. С ними и впрямь было легче. У отца была аллергия на шерсть, а мать считала, что любое животное принесет в дом хаос. Это касалось даже рыбок и черепашки, поэтому, заведя кошек, Морис чувствовал себя настоящим бунтарем. И пусть он бунтовал против уже умершей матери, иногда бунт ничуть не теряет важности и спустя годы после того, как ответчик способен и впрямь ответить.

Мать всегда утверждала, что надо быть ближе к людям. Что человек – существо социальное и он ни дня не проживет, не общаясь с другими людьми. Строго говоря, она это даже не говорила, а кричала в замочную скважину комнаты Мориса, когда он запирался от нее и всего мира. И что же теперь? Он вполне справлялся без всех этих глупостей. Всегда можно было оформить доставку еды и даже корма для кошек. Морис бы даже оформил газету, если бы ему было какое-то дело до того, что происходит в окружающем мире. Это миру почему-то все еще было дело до него, вот в чем беда.

Да, он с удовольствием бы сказал это прямо в лицо матери – мертвая, она больше не пугала его так же сильно, как раньше. Рассказал бы, что не он нуждается в обществе, а оно само норовило пробиться к нему, и пару раз в год обязательно какие-то волонтеры стучались к нему в дверь, приглашали врачей, приносили вещи… Что же, за вещи он был благодарен – они пополняли его коллекцию. И дом медленно зарастал уютными пирамидами, даря Морису ни с чем не сравнимый аромат дома, а не кошмарных чистящих средств или масла для полировки.

Жизнь Мориса наконец стала такой, как он мечтал. И для этого вовсе не нужно было покидать стены дома. Напротив, именно тут он чувствовал себя в полной безопасности.

Глава 11

Берт

Некоторое время после Робин Берт жил в постоянном страхе. Нет, он прекрасно спал и ел, уборка по-прежнему приносила успокоение, но он постоянно косился на телефон: а ну как зазвонит? И куда внимательнее приглядывался к соседям, воображая, что кто-то знал о том, что девушка вошла в его дом и не вышла, но молчит. Выжидает. Чего выжидает, спрашивается?

Накручивать себя Берт любил. Когда он нервничал, то ел с большим аппетитом, а плиту отмывал так, что она блестела, как в день покупки. И это с учетом того, что покупала ее еще бабка Берта! Грех было не воспользоваться таким поводом, и он пользовался. Волновался. Продумывал пути бегства и попросту жалел себя.

Во всем была виновата Робин, разделившая его жизнь на до и после себя. И пусть он перешагнул эту черту, но вот уже несколько недель довольствуется подачками из Северного района – безликими неизвестными утопленниками.

Впрочем, он довольно быстро успокоился, искусственно пытаясь вызвать в себе смятение. Ведь никто ничего не замечал. Никто.

Все смотрели мимо Берта, лишь иногда спохватываясь и с фальшивыми улыбками осведомляясь, как прошел его день.

«Вспорол пару человек, выпотрошил и набил ватой», – хотелось сказать Берту и посмотреть в их испуганно выпученные глаза, посмеяться над уродливо искривленными от ужаса ртами.

Вместо этого он морщил лицо в улыбке и осведомлялся о здоровье детей, супругов, домашних питомцев и черт знает кого еще. Будто в этом был хоть какой-то смысл.

Он должен был снова сделать это. Создать нечто удивительное и естественное, совсем не такое, как эти жалкие мороженые трупы.

В этот раз он не рассчитывал на случай. Хорошо подготовился, захватил с собой снотворное и через задний двор проник в дом соседа.

Задние дворы, идущие вдоль реки и ею объединенные в один, – кто их создал на радость Берту, он и понятия не имел. Но если шлепать по краю воды, то не останется следов, от реки он будет скрыт тростником почти в его рост высотой, от дворов колючей изгородью, да и вездесущие камеры есть в Городе повсюду, кроме таких вот задних дворов. Слишком давно были они созданы – на самой заре строительства Города.

Дом соседа поразил Берта настолько, что он на несколько мучительных мгновений остолбенел и чуть было не бросился опрометью к родному жилищу. Только сила воли заставила его остаться.