Бес с тобой

Бесшумно ступаю, прикрыв дверь изнутри. Грязная, пошарканная квартирка. Не бомжатник, но хата для тёмной отсидки. Минимум мебели.

Мимолетно обшариваю комнату взглядом. Вычленяю едва заметные, но важные мелочи. Ободранная занавеска, задранный угол ковра, капли крови на полу, скомканное одеяло, простынь. Подушка на постели… Одна!

Полупустая бутылка водки на маленьком столике, недопитая прозрачная жидкость в стопке, полусъеденный бутерброд на грязной тарелке…

Окурок, уже не дымится — истлел в пепельнице.

Работающий телевизор… Ступня, торчащая из-за угла постели.

Бл*! Опоздал!

Убеждаюсь, что Костыль мёртв — несколько ножевых, огнестрел в голову. Контрольный… через подушку. Она рядом валяется.

Ретируюсь аккурат, когда уже близ дома спешно воют полицейские сигналки. «Добрые» люди подсуетились вызвать полицию. Идиотом быть не надо — по душу Костыля и мою.

Перед тем, как покинуть квартиру, из кармана джинсов мужика телефон выуживаю. Странно. Видимо, работал дилетант.

Умный и опытный бы обязательно забрал мобилу. Не наживы ради, а следы замести. Ведь в аппарате может быть важная информация, которая следствие подтолкнет к убийце или заказчику!

Вот и мне может помочь!

Сбегаю через чёрный ход, по балкону, внешней лестнице…

Накинув капюшон толстовки. Руки в карманы. Пешим шагом. По тёмной улице, безлюдными проулками…

Даже не знаю, почему, но иду не домой, где теплая и уютная Юлька. Где приласкают, согреют, убаюкают, а долгим марш-броском — через несколько районов города… К Арине. Холодной, гордой, одинокой… взрослой девочке, но такой маленькой женщине. Куда подгоняет сердце, куда тянется душа, куда несут ноги…

А по пути заглядываю в один салон. К знакомому. Забрать кое-какой подарок для мелкой.

* * *

— Привет, — удивлена девчонка и не скрывает этого. Стоит на пороге торговой лавки, обхватив себя руками и растерянно хлопая ресницами.

— Пустишь? — по-идиотски звучит, но я сам толком не знаю, какого х* пришёл.

Арина отмирает:

— Да, конечно, — торопливо отступает в сторону, — проходите. — Вы голодный? — уже на кухне, когда усаживаюсь за стол, руки водружаю на столешницу, а взгляд устремляю на мелкую. — Соскучились за кофе или… — слишком проницательна для своего возраста Рина. Жмётся к стене, ноги перекрещены, в глазах робость.

Или!!!

— Конечно кофе, — благодушно отзываюсь, стараясь поменьше смущать нездоровым взглядом. — Горячего. Но и еду помнится, ты обещала…

Арина не улыбается, хотя всеми силами стараюсь быть непринуждённым, своим в доску. Ну или, по крайней мере, выдавливаю…

— И перевязка, — добавляю сухо, раз уж уловка не удалась и мелкая не повелась на мою болтовню.

— А тот специалист, кто после меня вам рану обрабатывал, занят?

Не бывают девчонки её возраста такими умными и всё понимающими! Да и когда успела рассмотреть, что швы переделаны?

Аа-а, мне же плохо было. Она с друзьями меня в чувство приводила. Видимо тогда и увидела. Надо же… глаз-алмаз. Даже такие мелочи разглядела.

— Да ты не ревнуй, — знаю, как смутить, чтобы в нужное русло момент вывезти. — Я же говорил, только тебе позволю мне больно сделать.

— А ОНА, стало быть, — мелкая всё же занимается приготовлением ужина. Сковородку на плиту, сама в холодильник заглядывает, но оттуда её голос звучит не менее колюче: — вам безболезненно делала?

Очередная невинная язвочка. Как у мелкой получается вот так жалить с видом ангела?

— Ага, — киваю просто и даже не отрицаю «она», — а я по боли соскучился.

— Мазохист? — разбивая поочередно несколько яиц, вскидывает брови Аря.

— Самый, что ни на есть, — парирую холодно. — Кормить меня будешь? — не выдерживаю копошения у плиты. Запахи с ума сводят, в желудке предательски урчит, во рту сухость. Давненько не курил…

— Не торопите, — отмахивается мелкая лопаткой для переворачивания горячего.

— Рин, ну не мучай… — протягиваю не то скуля, не то рыча, пальцами отбивая ритм по столешнице.

— Зубы заговариваю, чтобы сознание не потеряли, — со знанием дела и явно продолжая в мой огород камушки кидать. — Помниться, вы всегда жрать хотите и курить!

Скрежещет лопатка по сковороде, потом по тарелке.

Наравне с восхищением мелькает гиблая мыслишка отшлёпать девчонку. Неугомонной плоти она нравится до тика и непристойного стояния. Даже взгляд приклеивается к заднице мелкой. А Аря как назло в домашнем. Футболка и шортики. Нужно будет запретить столь вопиюще развратное одеяние. При мне! Дома! Наедине!

Кое-как отдираю глаза от не шибко женственной округлости. Что странно, мне нравятся объёмы, размеры, которые приятно в руках подержать и пощупать, а тут… и взять-то не за что.

Видать лекарства какие-то неправильные. Градус восприятия меняют. Лишь бы ориентиры не повредились, а то однополого не приемлю. Ещё не хватает на себе подобного полезть. Не толерантен я! Сам себя забью…

Нужно будет Юльку потрясти на смену антибиотиков. Уточнить воздействие на мозг и плоть… нижнюю.

Как пить дать — они виноваты в моём вечно возбуждённом состоянии — членостояния.

* * *