Бес с тобой

— Это что? — вытаращивается с утра Арина, когда я на край кухонного стола пакет ставлю. Мы только что позавтракали омлетом с какой-то хренью, вроде на мясо похоже и овощи, а теперь шикарный кофе потягиваем. Шутка ли, но Ринка правда спец по приготовлению этого адского напитка, а я… уже почти на него подсел. Стыдно признаться, но это так!

— Это, мелкая, твое будущее хобби, — киваю, с удовольствием отпивая ароматного наркотика.

— Можно? — осторожничает девчонка, робко мотнув головой на подарок.

— Не можно, а нужно, — кофе обжигает нёбо, но я всё-равно тащусь от вкуса.

Арина заглядывает в пакет, и тотчас шокированно на меня:

— Это то, что я думаю?

— Это то, что ты увидела и прочитала! — глумлюсь.

— Вы же шутите! — так и не вытаскивает покупки Арина. Чуть напрягаюсь.

— Ты видела людей, покупающих оборудование для татуировок, сопутствующий товар и краски, забавы ради? — Вопрос риторический и Арина это понимает. — Ты сказала, что видела несколько…

— Я помню, что говорю, — обрывает меня девчонка с укором. — Я в своём рассудке и при памяти, но не помню, чтобы соглашалась на вашу глупую затею.

— Почему глупая? — настроение подшучивать сходит на «нет». Рина слишком серьёзная. А ещё меня до трясучки бесит, что она не улыбается.

— Я не умею, — упирается холодно, — а что важнее — не хочу!

— Ладно, выкинем, — еле сдерживая злость, махом швыряю пакет в сторону мусорки. И чашку ко рту подношу.

— Вы же не серьёзно? — нарушает повисшую тишину мелкая. И с таким возмущением на меня глядит, что укрепляется дикое желание заорать: «Б*, что не так? Скажи, что я делаю не так? Почему, с*, ты не такая как другие?!!»

А ещё курить хочу, аж руки чешутся…

Чашку на стол, да так, что звонко бряцает блюдце, ложка. Ловко из кармана джинсов достаю портсигар, сигарету в рот запихивают.

— Вы не будете здесь курить!!!

Ого, какая воинствующая!

В душе щемящая радость, приятно знать, что она и такой может быть. Не серая мышка, а дикая кошка. Интересно, а в постели она какая? Робкая, отзывчивая, открытая…

На этой мысли меня точно по башке кувалдой огревают. Даже настрой вывести мелкую на более сильные эмоции утихает. Мне бы себя приструнить, а не Арю доводить. Ей не собираюсь пояснять нелепость порыва, но успокоить нужно:

— Не бузи, чуть помну, уберу.

Рина недовольно посматривает на сигарету, но тему не развивает. Делает ещё пару глотков кофе, и всё же возвращает пакет себе.

— Не надо делать то, что не хочешь, — только сейчас понимаю — уже искромсал всю сигарету. Мну пальцами на столе горстку табака и бумагу, фильтр — как малый ребёнок, ей богу, чем бы не тешилось, лишь бы не скандалило. Да и так вроде руки заняты.

— Я для этого слишком труслива, — ведёт плечом мелкая, а я застываю от нелепости заявления.

— Ты смелая…

— Нет, — упрямо мотает головой Рина. — Я боюсь сделать больно.

— Мне делала с маниакальной самозабвенностью, — напоминаю реалию предельно серьёзно, но конечно же, беззлобно потешаясь.

Зато Арине не до смеха — смотрит так, будто на больную мозоль наступаю.

— Я умирала, каждый раз, когда игла входила в ваше тело! Вам не понять, — Арина сильно угол пакета стискивает.

Не думал, что она до сих пор переживает из-за такой ерунды. Это ведь… ну крови немного было, подумаешь, штопала. Или я настолько очерствел, что подобное кажется нормой?

Пристально гляжу на Рину и с желчью понимаю — да, это я настолько закостенел в своём мире волков и бешеных псов — разборок, грязи, порока и греха, что совсем не помню, как должно быть в простом — нормальном. Мире, где обычные люди…

Невольно касаюсь руки мелкой, желая успокоить, но тотчас отдёргиваю:

— Прости, — чертыхаюсь про себя, кляня за слабость, которую всё же показал.

Рина тоже не рада моим нежностям. Чуть отстраняется, избегая контакта, прячет глаза:

— Да и некогда, — роняет тихо.

— Мы с этим разберёмся, — заверяю ровно.

— Нет! — возмущается девчонка. Застываю с чашкой у рта. — То есть — нет, — мотает головой: осадок уплотняется. — В смысле… — мнётся. — Я имею в виду — нет, — вновь качает головой, — я не могу на вас тренироваться.

К чертям собачьим рвёт нервы и выдержку. Скриплю зубами, теряясь в желаниях и эмоциях, чего больше хочу. Заткнуть или встряхнуть. А ещё в способах одного и другого, и они оба носят отнюдь не невинный оттенок.

Твою мать! Девчонка становится моей личной девиацией. К мозгоправу сходить, что ли.

— Конечно, я тебе сразу не дамся, — усмехаюсь в чашку, глотнув уже не столь горячего напитка. — Чуть поломаюсь, — набиваю цену, — а потом, если хорошенько попросишь и пообещаешь красоту неземную, я может и позволю…

Арина перебирает коробочки, бутылки, иглы, а уши аж пунцовые. Но зато на губах наконец играет тихая улыбка.