Бес с тобой

— Понятия не имею, — брякает второй. — Мне что, делать больше нечего, как его рассматривать?

— Нет у него куполов! — а вот и мелкая опять. — И крестов не было… Как по мне очень органично. Без хохломы, ярких красок, без живности — скорее, орнаменты…

Не сразу ловлю себя на том, что улыбаюсь.

Защищает. Мелкий, бойкий воробей!

Кое-как пинаю себя с постели. Именно постели!!!

Я в джинсах, но без футболки. Рана перебинтована. Заново.

Что на себя накинуть не нахожу, поэтому бреду, как есть. Тем более, раз уж меня все изучали, что уж теперь красоту прятать?

Меня ещё пошатывает, но упрямо иду на голоса.

— А ты прямо его всего изучила! — с укором один из…

— Не специально, — оправдывается мелкая. — Так вышло. Чёрт возьми, парни, я рисую! И было бы странным, если бы не заметила тату у человека, которого приходится оголять и перевязывать, а тупо пялилась на его пресс!

— Вот! — с ярко выраженной обидой тянет второй. — Значит и кубики посчитать успела!

— Боже! Какие же вы гадкие! — возмущается Арина. — Вот до чего мне точно нет дела, так да кубиков!!! Я его перевязывала! Увидела рисунки… — фраза обрывается, когда появляюсь на пороге кухни. За столом сидят братья — Матвей и Давид, и мелкая.

Она тотчас теряется, бледнеет, краснеет. На лице паника. Смущение. Стыд.

Богатая палитра…

— Всем привет! — делаю отмашку и ступаю внутрь.

Ребята как по команде встают. Давид недоволен — таращится с осуждением и подозрением. Матвей скорее чуть напуган, но так как не один, а в компании, на глазах храбреет.

— Здравствуйте, — прилетает ответная от каждого, но недружелюбно.

Ковыляю к столу.

— Ну и, — внимательно на Арю смотрю, — что ты ещё у меня успела рассмотреть? — беззлобно уточняю, упираясь руками в столешницу близь мелкой.

На самом деле, забавно было бы узнать.

— Ничего, — Рина мотает головой, пряча глаза в чашке, которую обеими ладошками держит.

— Лгунья, — уличаю с насмешкой.

Мелкая вскидывает злые глаза. Мажет по ребятам. Опять на меня:

— Что один орнамент не добит, а в другом есть недочеты, у некоторых уже краска приглушилась.

— Ого, — присвистываю восхищенно. Аря чуть тушуется.

— Я не сильна в этой стилистике и столь узкой специфике орнаментов, но, кажется, там чуть по-другому должно быть… — заканчивает опять так, словно боится, что отругаю.

— Отлично! — киваю удовлетворённо. — Куплю тебе машинку, краски, иглы — всё поправишь.

— Что? — вытаращивает Арина. Парни на места оседают, так ни слова больше не сказав.

— Ага. Рана заживёт, и её нужно будет… как-то закрасить. А теперь, — серьёзно на парней уставляюсь, без намёка на благое настроение: — Давид и Матвей, скажите мне, — начинаю спокойно, но голос наливается сталью, — какого х*, вы ночью к Арине ходите? — тяжело и внушительно получается.

— Дядя Дима, — жалобно тянет Рина, но я её затыкаю коротким жестом, продолжая сканировать подростков.

— Мы пришли помочь подруге, — разводит руками Давид, обзаведясь крутыми яйцами. — Если вы не заметили, Аря — хрупкая девушка, и такую тушу… — намёк на меня и жест в туже копилку.

— Тем более без чувств, — подпевает Матвей, — ей дотащить до комнаты было просто невозможно!

— Так что, — ядовито кривит лицо Давид, — «Спасибо», уважаемый, говорить нужно, а не рычать и что-то требовать!

Ответ убедительный. Принимается! А наличие желчи и гонора — ничуть не обижает. Наоборот, вызывает уважение. Прибежать за несколько кварталов ночью на выручку к подруге… Золотые парни. И если бы не странное желание их убить, вот не нравится мне, что они на горизонте маячат возле мелкой, — то я бы даже был к ним душой расположен.

— Супер! Молодцы! Похвально. А теперь, — кивок на дверь кухни, — сдулись, пока я вам не навалял!

— Дядя!!! — возмущению Рины нет предела. Она даже поднимается из-за стола.

— А с тобой разберусь, как только этих выпровожу.

И опять многоговорящий взгляд на парней кидаю:

— Вы ещё здесь?

— Да мы тебя… — Нахохливается Давид, сжимая кулаки, позади Матвей тоже адреналином топится, но Арина благоразумно их одёргивает:

— Мальчишки, прошу, не надо! — между нами стеной становится, на глазах едва слёзы не блестят.

— Блин, в следующий раз, — бурчит Давид, покидая кухню, — тысячу раз подумаю, прежде чем выручать тебя.

— Ага, — соглашается брат, спеша за ним, но напоследок одарив меня пренебрежительным взглядом.

Рина осуждающе:

— Как вам не стыдно, — сокрушённо и это отнюдь не мальчишкам, а мне. Вот так тебе, дядя Дима! Получи от мелкой… болото укора! — Они помогли, а вы хамите, — напоследок понукает, словно я нерадивое дитя, и торопится за друзьями.

Стою в недоумении — что не так сделал? Где дал маху?

Особо не прислушиваюсь к тихой перебранке молодёжи, но отмечаю характерный перелив колокольчика, шелест приближающихся шагов.

Сажусь за стол, отпиваю напитка из чашки хозяйки. Морщусь и отодвигаю прочь — холодный и не вкусный.

— Не ожидала от вас такой грубости, — осуждающе ворчит Рина. Обиженный взгляд прямо с порога кухни.