Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Все такие же теплые, такие же шероховатые. Тонкая прядь волос все так же касается моего лба, и вот меньше чем через секунду настойчивый язык проникает между женских губ. Недавно притихшие канарейки внутри с писком сорвались с места, бившись о стенки грудной клетки маленькими крыльями. Они такие взбудораженные, как я – вздрагивающая от вдруг настойчивых рук Коннора на своем теле. Его пальцы вновь сжимали кожу, теперь мне не приходилось гадать, каков андроид под рубашкой. Его грудь придавливала меня к мягким простыням, левая рука изучала рассыпавшиеся по подушке волосы. Я в очередной раз плавлюсь под ним. Но больше не пытаюсь бороться с внутренними установками, напротив: я всем своим прижимающимся к Коннору телом показываю подчинение его власти, и это не могло не удивить меня. Даже босс не вызывал во мне такого буйного желания покорности. Я шла на уступки, как сегодня с платьем и спектаклем, шла на защиту ради своей работы и доверенной жизни. Но предложи мне Камски нечто непотребное, и в него была бы тут же запущена стоящая рядом ваза. Элайджу я знала довольно долго. Коннора всего несколько дней. Но уже готова отдать ему все, что у меня есть – собственную душу и плоть.

Ощущение жара Коннора на собственном теле было таким упоительным, что я была готова раствориться в нем здесь и сейчас. Да, знаю, потом мне будет еще стыдней за проведенные минуты в постели с малознакомым созданием, но тепло внутри грудной клетки и биение его искусственного сердца было слишком прекрасным, чтобы заставить меня думать о том, что будет после. Откуда эти удары внутреннего механизма в грудной клетке Коннора?.. девиант уверял, что у машин нет пульса, но я слышу его так же отчетливо, как слышу биение своего двигателя в пульсирующих венах под ключицами. И даже эти сердца готовы слиться в одном бьющимся цикле, точно мы были частью друг друга.

А разве мы не были?..

Шепот одеяла и простыни приглушал звуки переплетающихся губ и языков. Я настойчиво впивалась в андроида, наслаждаясь россыпью искр под сомкнутыми веками. Тело извивалось под ним, оно инстинктивно жалось к нависшему сверху детективу с обнаженным торсом все сильнее, требовало впитать как можно больше тепла и холода. Я тебя совсем не знаю, Коннор… мы должны быть врагами, должны быть теми, кто наставляет друг на друга оружие, судя по тому, с кем именно ты заявился на прием. Но я не хочу этого больше делать. Хочу трепетать от твоих губ на шее, задыхаться от настойчивой руки на правой ноге, что как и в комнате со столом, теперь закидывается на твое бедро. Хочу просить еще и еще твоих прикосновений, просить овладеть мной под холодным светом телевизионного экрана. Мы не должны быть здесь, не должны быть вместе, мне все еще стыдно от того, что позволяю отдаваться малознакомому недругу руководителя. Но не могу остановиться, угнетенная сладкой пыткой твоего языка на ключицах и жесткой пряди на плече.

Мы были заговорщиками. Теми, кто не смотрит друг на друга, не смеет смотреть в глаза на публике, не спешит заговорить из-за установок общества или кого-то конкретного. Но теми, кто готов был поглощать тепло друг друга за закрытой дверью, кто готов был истязаться поцелуями и крепким золотом в искусственных и человеческих жилах, кто готов был наедине смотреть друг другу в глаза часами, не отрываясь. Босс был моим самым приближенным существом, у меня до сих пор еще никого не было ближе, и мужчина всегда просил от меня только исполнение своих обязанностей, моральную поддержку в противостоянии злоумышленникам и доверие. И вот, я всецело позволяю наслаждаться мной тому, кто по всем пунктам нарушал мою ментальную связь с Элайджей. Мысль о том, что от босса нас с Коннором на постели разделяет только ванная комната будоражила. Адреналин вместе с дофамином в крови ввергал меня в исступление, а ведь андроид еще даже не спускался ниже живота.

Руки нетерпеливо изучали туловище девианта. Я неосознанно упивалась любой мелочью: мелкими волосами на теле, неровности на щеках из-за щетины, изгибы тела в тех местах, где должны быть человеческие мышцы. У него была такая идеальная подтянутая спина и разведенные в стороны лопатки, что я продолжала срывать с себя приглушенные стоны сквозь впивающиеся с поцелуем мужские губы. Коннор же действовал не так поспешно. Лямки бюстгальтера спустились вниз на плечи, но андроид не торопился освобождать меня от белья. Его пальцы как бы невзначай касались груди сквозь плотную ткань, и эти касания были куда сексуальнее, чем если бы андроид сорвал с меня все белье. Он гладил живот, бедра, слегка сжимал плечи и ключицы, параллельно с этим испытывая мое терпение кончиком влажного языка на шее и ложбине между грудей. Его действия были медлительны, а муки так изумительны, что я не смела просить больше. Похоже, Коннор знал, что делает.