Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Я отрешенно опустила взор и, спустя половину минуты, опустилась сама. Деревянный длинный брусок красного цвета больше походил на ножны. Впрочем, так оно и оказалось. Неуверенно взяв предмет в руки, я встала на ноги и аккуратно рассмотрела резные рисунки на кроваво-яркой поверхности. Ножны были пыльными, покрытыми царапинами и потертостями, однако цвет благодаря тусклому лаку сохранился отменный. Прямо как та кровь, что сочилась из меня в первый день пробивающихся воспоминаний в ванне. Шершавая поверхность была приятной на ощупь, а сам вид ножен вызывал тоскливую ничем неоправданную улыбку. Голос, утопающий в речных волнах, вновь дал о себе знать. Почему-то я была уверена, что именно этот голос впоследствии преобразовался в мужской приятный тембр, от которого кожа покрывалась мурашками, а в груди все начинало трепетать.

Переставшие дрожать пальцы аккуратно изучали предмет на наличие царапин, пока я туманно осмотрела помещение. Долголетние слои пыли, звук хлопающих крыльев встревоженных голубей, некрупные капли дождя через огромную дырку вместо крыши. Здесь было так много всего, и в то же время ничего. Невысокий подиум чуть дальше покрывал мусор, десятки поломанных и целых лавочек расположены тут и там. Я сделала несколько шагов вперед, не глядя под ноги, и уже в следующее мгновение тишину здания пронзил звук ударяемых деревянных ножен по бетону. Ножны с успехом покинули вдруг застывшие руки, зеленые глаза, не обращая внимания на упавший предмет, тревожно смотрели на опрокинутую справа лавочку.

Не знаю, что это было, но я вдруг ощутила острый позыв всех мышц одновременно. Вдруг налившиеся железом руки и ноги действовали синхронно, точно именно к этому они готовились уже долгие дни. Лавочка была порывисто поставлена на место, я даже несколько раз присматривалась и двигала скамейку, дабы вернуть все так, как было.

Было?.. а как было? Так, что я сидела на холодной деревянной перекладине, поджав к себе ноги и спрятав в коленях лицо? Или так, что я стояла рядом со скамьей, тревожно и раздраженно одновременно всматриваясь в глаза расположенного напротив существа, что просило отпустить его на последнее дело? Или так, что я, почувствовав отчаяние от возможной смерти близкого, кое-как плелась в одиночестве сквозь буран?

Облизнув губы, я с замирающим сердцем медленно опустилась на скамью. Подобрала к себе ноги. Спрятала в них лицо. Сидела и взывала к ней, что вела меня сюда без какого-либо навигатора и подсказок детектива. Ждать долго не пришлось. Уже в следующее мгновение я вдруг ощутила себя совершенно чужим, но в то же время родным человеком. Таким же сломленным и опустошенным, как и я сейчас.

Я (она) подняла взгляд обреченных глаз и первым, за что зацепилась – маленькая трещинка на деревянной спинке стоящей впереди лавочки. Указательный палец медленно прошелся по повреждению, грозясь подобрать в пассажиры занозу. Трещина была успешно оставлена в покое, а вот некто с разноцветными глазами, возвышающийся рядом, осматривался мной (ею) как-то отчужденно. Я (она) говорила ему, и в этот раз этот голос не был холоден. Он был суровым, потерянным, пустым. Все лучше, чем былое абсолютное отсутствие эмоций. Девиант за что-то благодарил меня (ее), но женский голос тут же окликнул его, уже стремящегося покинуть мою (ее) компанию. Не слышу, о чем беседуют отчаявшиеся существа, однако внимание устремлено не в разноцветные радужки андроида, а в самый дальний, самый темный угол церкви. Туда, где в собственных мыслях, как в собственном соку, утопал новоиспеченный девиант, ведущий меня (ее) сквозь холод и безнадегу.

Он мог бросить меня (ее). Мог оставить прямо там, на «Иерихоне», а вместо этого цеплялся за холодные, пропитанные красной и голубой кровью пальцы и упрямо шел вперед, отбрасывая надвигающуюся депрессию в попытке обеспечить двум существам безопасность. Его диод скрывала шапка, но лицо было таким обреченным, а сгорбленная спина такой уставшей, что у меня (нее) не оставалось сомнений – диод горит желтым цветом. Я так хочу к нему подойти, кажется, я даже вскочила с места, разрывая поток пробивающихся воспоминаний, однако она не желала идти к нему. В чем же причина? Почему ты не идешь к нему, дура?! Он же так нуждается в тебе, стоит в темноте и со вздрагивающими ресницами буравит взглядом деревянный пол! Что движет тобой, когда ты самолично отдаешь ему разрешение идти прямиком в центр «Киберлайф» практически на верную смерть?! Ты сокрушаешься над умоляющим понять взором андроида, ругаешь его, сжимаешь кулаки и смотришь на его ладонь, но при этом не предпринимаешь попыток остановить! Только говоришь о приятном знакомстве и предлагаешь не умереть в лапах своего создателя! Глупая, глупая!