Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Это был «Иерихон». Не такой величественный, каким казался с видеоролика, но все же вызывающий недоверие. Корабль был слегка накренен, практически полностью уйдя под воду. Корма носа все еще оставалась наравне с причалом на таком близком расстоянии, что можно было сделать шаг, чтобы оказаться на ржавой барже. Я, словно завороженная, усыпляла мотор, выходила из салона на улицу, подставляя копну волос каплям дождя. Только спустя несколько минут до ушедшего в транс мозга дошло, что было бы неплохо накинуть плащ. Еще спустя несколько минут я опасливо брела в сторону доков.

Это не может быть правдой. Чушь какая-то. Пальцы судорожно вновь и вновь набирали присланный андроидом адрес в строку поиска карты, и та вновь и вновь показывала мое местоположение. Только с третьей попытки я наконец приняла истину – я все же была здесь когда-то. Недаром ощущаю сейчас запах пороха и гнилой сырости с пробивающимся через многие стены звуком выстрелов по кричащим «людям».

Ступор не мог быть вечным, и я это понимала. Воровато осмотревшись в поиске возможных свидетелей, я недоверчиво двинулась в сторону корабля. Что-то подсказывало, что баржа висит едва ли не на волоске: любой лишний вес может привести к окончательному разрушению гнилой обшивки и потоплению последних все еще сухих верхних палуб. Но это было не все, что вызвало у меня сомнения относительно дальнейших действий.

Здесь было множество цветов, мягких игрушек, аккуратно разложенных у края причала. Крупные капли дождя превращали светло-серый асфальт в темный, однако та надпись, что была оставлена стойкой краской, еще сильнее выделялась на фоне черноты.

– Мы живые, – прошептала я, осматривая огромные белые буквы. Интересно, видел ли это мистер Камски?

Я осматривала игрушки и разноцветные розы, не в силах сделать шаг по направлению к кораблю. Все это было таким скорбным и тяжелым, что вторжение на это место стало казаться святотатством. Многие андроиды, оказывается, почитали это место. Не факт, что некоторые игрушки не были возложены самими людьми, для которых война с мирными девиантами была ужасной, несправедливой! Я воображала, как «живые», подавленные и сокрушенные, приходят в доки, несут за собой пахнущие цветы и тоскливо смотрят на старую обшивку корабля, что в скором времени под действием ветров и бурной реки окончательно уйдет на дно. Его облик останется навсегда в их памяти, вызывая не самые приятные ассоциации, и все же именно его облик будет значиться, как символ достигнутых свобод под руководством некоего Маркуса.

Пришлось приложить немало усилий, чтобы суметь сделать следующий шаг на пути к прошлому. Он может быть отвратительным для многих, да и для меня самой теперь не так приятен, однако я все же застучала по мокрому асфальту каблуками, нерешительно пробираясь к палубе между кучками игрушек и цветов. Вскоре каблук правой туфли гулким звоном отозвался от прикосновения к железному настилу. Стараясь держать равновесие, я взобралась на нос корабля.

Здесь было просторно. Металл под ногами скрипел, и каждые удары дождливых капель и каблуков отзывались внутри корабля легкими вибрациями. Знаю, “Иерихон” в любой момент может кануть в вечность, наверняка утянув за собой девушку в черной юбке и туфлях. Знала бы, куда придется запереться, так захватила бы с собой штаны. Но нет. Мне даже и в голову не пришло проверить адреса заранее, еще будучи в доме Камски!

Голос Ричарда в голове, словно насмешка, напомнил о постоянных неадекватных решениях сотрудника босса. Я раздраженно отмахнулась от назойливой мысли и медленно начала пробираться к центру палубы, старательно запахивая подолы плаща. Я не мерзла: вряд ли температура в четырнадцать градусов и мелкий моросящий дождь смогут вызвать у меня замерзание – однако этот жест был вызван ощущением морального дискомфорта. Мне срочно хотелось скрыть себя от внешнего мира, укутываясь в верхнюю одежду все сильнее. Дрожащие ноги вели меня вперед, и, с каждым метром углубляясь все дальше, я начинала нащупывать нарастающий зуд в черепной коробке.

Плотно закрытая дверь с круглым вентилем посередине отдавалась чем-то смутно знакомым, однако не она меня сейчас привлекала. Почти на середине железной платформы зияла тонкая, черная полоска. Только подойдя ближе, я поняла, что это не краска или посторонний предмет. Железная панель была пробита насквозь неким тонким, но острым предметом, и теперь такие же острые края смотрели внутрь корабля, наверняка освещая дневным лучом маленький участок какой-либо каюты. Я нерешительно опустилась на корточки и провела рукой по металлическому узкому повреждению.

Где твое оружие, Энтони

Просрала я свое оружие