Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Мое молчание говорило больше, чем если бы с губ срывались многочисленные слова и вопросы. Я смотрела на психиатра ошарашенным взглядом, и видит только вселенная, как стремительно метались в мозгах мысли! Джон, что по всем правилам психологического поведения должен говорить спокойно и учтиво, сейчас доносил информацию прерывисто и со слегка сдавленным тоном. Он упомянул имя, что ни разу не было произнесено в этом кабинете мной, он доказывал важность глубинных чувств перед незначительностью поверхностных эмоций. Словно бы пытался заставить меня смотреть на всю ситуацию иначе. И буду честной: у него получалось, хоть я и не могла понять, чего именно от меня требует Дориан. Мужчина, всматриваясь в мои увеличенные от удивления глаза, вкрадчиво нарушил тишину:

– У вас же есть истина, верно?

Что я могла ему ответить? Ничего. Сквозь яростные порывы злости и ненависти я и впрямь ощущала все еще терпкую потребность снова оказаться рядом. Я не могла смотреть в свои глаза, но вот в глаза детектива взглянула бы еще раз. Разве что боюсь допустить подобное из страха испытать ненависть вместо желания подчиниться.

Мечась меж двух огней, я облизнула губы и отчужденно отвернула голову от психиатра. Рядом послышался едва уловимый, но такой теплый смешок, точно мужчина ожидал и понимал именно эту реакцию.

– Дочь часто бывала здесь в последние годы жизни. Приходила в гости, бродила по кабинетам коллег, любила со всеми общаться. Каждый раз, когда в мой кабинет приходили частные клиенты, она называла меня «монстром» и обижалась на меня из-за не совсем добродеятельных услуг, которые я оказываю людям, – доктор Дориан, снова вернувшись мыслями к своей семье, аккуратно взял со стола ручку. Тонкий предмет лениво вертелся и крутился в мужских пальцах, постепенно разбираясь на составные части. Сам Дориан смотрел на ручку поверх съехавших очков. – Не хотел бы я, чтобы она попала в руки такому человеку, как я.

Я не задавалась вопросом относительно оскорбления дочери в адрес отца. Мне казалось, что я знаю причину обид девушки и истину этих самых «не совсем добродеятельных услуг». Именно под этими словами Джон подразумевает прочистку мозгов, в результате которой людям вживляются далеко не самые настоящие воспоминания. Осознание, что помимо меня могут быть и сотни других людей заставило меня нахмурить брови и недобро взглянуть на Дориана. Мужчина, завидев такую реакцию, в который раз усмехнулся, блеснув тонкой металлической оправой очков.

– И все-таки вы с ней похожи…

Несколько секунд молчания, от которых зависело все. С неким облегчением вздохнув, Джон Майкл Дориан неторопливо собрал руку обратно, деловито поправил галстук и развернулся в ту сторону стола, где стоял метроном. Его рука потянулась вперед, и я уже ожидала услышать звук отбиваемого ритма, как вместо ключа метронома Дориан дотронулся одной сенсорной клавиши на компьютере. Монитор издал протяжный гул, выходя из длительного сна.

– На этом считаю наш курс гипнотерапии оконченным, – воображаемый детектив за моей спиной с малой толикой победоносности окинул психиатра благодарственным взором, и кому тот взор поистине принадлежал – мне или детективу – оставалось лишь гадать.

– Но мы же даже еще не преступили к сеансу, – запинающимся языком пролепетала я, стараясь справиться с кучей противоречий внутри. Вот уже месяц психиатр промывал мне мозги, и вдруг решил закончить дело раньше положенного. Слишком много недосказанности, которые уже начинают бесить.

Дориан вернул на меня суровый, укоризненный взор, точно я только что возжелала быть отлупленной ремнем. В его глазах, его движениях и плотно сжатых губах буквально читалось: «я даю тебе шанс, ты можешь бежать отсюда сломя голову, вот оно – то, что ты так долго желаешь, хватай и уноси ноги!». Голос второй личности в голове словно бы поддакивал его внешнему виду, раздраженно шепча о моей глупости. Мне бы бежать! Собирать вещи и нестись на всех порах к машине, подальше от кабинета, подальше от метронома с его ужасным тембром! Я должна ухватиться за единственный предоставленный вселенной шанс сохранить себя саму, и даже больше – получить возможность обрести себя прошлую. А вместо этого в полном недоумении от поведения Джона Майкла Дориана – психиатра и друга Элайджа Камски – сижу в кресле, не смея сдвинуться с места.

– Но мистер Камски считает, что мне все еще нужна ваша помощь, – наконец, выдавила из себя я, ощутив очередной укоризненный взор психиатра.

– Мистер Камски так считает, потому что беспокоится за свою жизнь, – тон Джона был отчужденным, даже заговорщицким. Как будто бы босс мог слышать его слова в этом светлом кабинете, и потому Дориану даже пришлось слегка поддаться вперед, говоря почти шепотом.