Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Я боялась. Тряслась, пыталась согреть себя руками, подавляла позывы наполнить салон автомобиля рыданиями. Губы дрожали вместе со всем телом, черные ресницы слипались от проступающей влаги на глазах. Мне не хотелось ехать дальше, желание искать свое прошлое на некоторое время поглотилось тревогой за собственное будущее. Нет, я больше не хочу видеть его. Никогда больше не хочу испытывать на себе щемящий сердце взгляд темных глаз. Руки девианта теперь приводят меня в паническую атаку, чувствую себя натренированной собачкой Павлова с выработанными рефлексами на раздражитель. Страх был тем самым защитным рефлексом. Детектив с прекрасным, но омерзительным именем – раздражитель.

Он блуждал по моему телу, заставляя сгорать в жаркой постели под синим светом телевизора. За стеной находился босс, что доверял своему сотруднику жизнь, и это осознание добавляло в кровь адреналина. Я готова была подчиниться детективу, с упоением впитывая искусственное тепло и истинный холод совершенного создания. Мне бы хотелось уснуть в его объятиях, прислушиваясь к биению имитированного сердца. Все эти чувства, желания, зависимости и чего-то большего были испытаны мной впервые за все осознанное время, и, кажется, они оказались моим личным наркотиком. Как жаль, что сам поставщик «запретных» эмоций решил раз и навсегда выработать во мне защитный рефлекс на столь прекрасные ощущения в груди.

Пассажирская дверь открылась, и кузов качнуло от усаживающегося на сиденье существа. Мне не нужно было открывать мокрые глаза для того, чтобы знать наверняка своего незваного гостя в лицо. Детектив сидел рядом, тревожно и виновато одновременно всматриваясь в мое трясущееся тело. Я же наполнялась желанием выпрыгнуть из машины, лишь бы сохранить мнимые остатки собственного достоинства.

– Я же сказала, не приближайся ко мне, – злобно шикнула я, стирая проступившие слезы с ресниц. Весь мир теперь вызывал у меня только отчуждение и незаинтересованность, и вновь это создание стало единственным, что будоражит яркие чувства. Даже лейтенанту Андерсону с его язвительным языком не под силу напрячь во мне все струны, как делает это девиант в синей плотной экипировке, молчаливо смотрящий на мой сотрясающийся облик.

Девиант нерешительно поднял руку с колена и уже хотел протянуть к моему лицу ладонь, как я, сама того не ожидая, резко вжалась в водительскую дверцу. Не хочу! Не могу! Его рука стала для меня точно символом приближающейся волны боли и унижений, я больше не хочу слышать в голове насмешливые крики вселенной, не хочу чувствовать себя мерзкой, никому не нужной дешевкой! Все во мне бушевало и просило не приближать к себе детектива, чья рука сейчас резко отдернулась назад. Я не смела поднимать на него взор, лишь вжималась в дверь и судорожно глотала воздух ртом. Какой же жалкой я сейчас была… и все же не такой жалкой, как вчера на похолодевшей постели.

– Ты боишься меня? – почти шепотом с удивлением спросил андроид. – Я ведь не хочу причинять боль.

Его голос как музыка звучит в моей голове второй личностью, и это единственное совершенное произведение, которое я была бы готова слушать с упоением всю жизнь. Но сейчас шелестящий мягкий тембр девианта, чье имя я больше никогда не смогу произнести, вызывал у меня только дикое отчаяние. Я как маленький зверек, загнанный в угол жестокими мальчишками-подростками.

Нет. Не так.

Я – несчастная овечья душа, единственная душа в стаде, что пасет волк в овечьей шкуре.

– Больнее ты уже не сделаешь, – хриплым и натянутым голосом прошептала я, со вздрагивающими ресницами глядя в упор на коленку детектива. Не знаю, что читается в его глазах, и знать не хочу. Самооценка была уничтожена, чувство собственного достоинства вот-вот грозится пробить днище машины и спуститься на несколько сотен километров вниз, намереваясь сказать «здрасти» ошарашенному дьяволу. – Что я тебе плохого сделала?..

Тишину салона нарушил стук первых капель по железному кузову. Мир плакал вместе со мной, поливался слезами, захлебывался в рыданиях вместо меня. Я не желала показывать этому сраному детективу своих душевных метаний, все еще держала себя на плаву, понимая, что в любую минуту разревусь от животного страха. Детектив молчал, впиваясь в меня умоляющим не говорить подобное взором. Но я больше не могла терпеть. Снова метаться в ужасе от осознания своей ненужности столь значимому существу? Хватило мне восприятия себя, как поганой дешевки в глазах единственно-важного малознакомого создания, которому я была готова подарить себя без остатка.

Девиант сидел на месте, не намереваясь покидать машину. На что он надеялся?.. не знаю. Я вот на возможность сохранить хоть какое-то достоинство и самообладание, при этом не испытав очередной приступ душевной боли через холод стола и жар постельного белья.

– Тебе так нравится издеваться? – постепенно наполняясь злостью, говорила я. – Ты и так сломал меня окончательно, вырвал все, на что я надеялась. Что тебе еще от меня нужно?