Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Пациентка угукнула и, покосившись на меня, вышла за дверь. Мы еще с некоторое время постояли в тишине, словно бы на этом дело не закончилось. И шестое чувство не подвело. В дверь раздались робкие три стука. Дориан, видимо, ожидающий этого, всплеснул руками.

– Это что сейчас было? – я даже на некоторое время забыла, зачем пришла. Все еще косясь в сторону двери, уселась на краюшек кресла.

– Не обращайте внимания. У женщины обсессивно-компульсивное расстройство личности, – я припоминала этот диагноз в каком-то из учебников, однако все же такие мелкие детали прошлого были покрыты туманом. Джон, ощутив мою недоуменность, уточнил, – по другому называется синдром навязчивых состояний.

Я все еще ничего не понимала, и Дориан вдруг сменил нервозность от моего появления на разочарование от моего скудоумия. Мужчина откинулся на спинку своего кресла, устало вздохнув.

– Такие люди не могут жить без определенных ритуалов, например, конкретное количество раз расчесать волосы или посчитать все красные встречающиеся ботинки, да так, чтобы число было обязательно четным или нечетным. Эта женщина считает, что если она не постучит в дверь с обеих сторон по три раза, то земля развернется, и сам сатана выйдет, чтобы совокупиться со всеми мужчинами из ее рода.

Я скривилась от такой информации и снова посмотрела на дверь, точно там сейчас женщина и стояла. Надо же… и такое бывает. Век живи, век учись. А у меня этих веков вообще как минимум два.

– Как вы легко выдали медицинскую тайну, – с укором, но не без ехидства выдавила из себя я, разложившись в кресле.

– Я вообще в последнее время совершаю много необдуманных поступков, – тут же задумчиво отозвался Джон.

Не знаю, что он ждал от меня услышать. Полностью уверена в том, что внутри него царило легкое беспокойство за свою жизнь, а пальцы терзали ручку по причине желания снять стресс. Но даже после всего случившегося он все еще оставался для меня мужчиной, потерявшего ребенка, но сохранившего вопреки этому брак. Мужчиной, с которым было приятно обсудить новости дня. Мужчиной, который недавно подпевал со мной в машине, выражаясь в такт музыке не самыми цензурными словами. В общем, тем, кто, как и Кервен, вызывал приятные ассоциации вопреки всему. Жаль, кстати, что Кервена я больше не увижу. А может, и наоборот хорошо.

– Я так понимаю, вы уволились, мисс Гойл? – аккуратно спросил психиатр, сверкая настороженными глазами.

– С треском, – кивнула я головой в знак подтверждения слов.

– И как много вспомнили? – прощупывал почву психиатр, из-за установок которого я едва не убила по настоящему близких людей.

– Достаточно, чтобы сделать вывод о вашей роли во всей это ситуации.

Разговор был не напряженным, а вполне себе консервативным. Как будто мы обсуждали не то, что Джон Майкл Дориан копался в моих мозгах, устанавливая чужеродные воспоминания и установки на голос Камски, а просто обсуждали слегка неутешительные результаты тестов. Тем не менее, я продолжала ощущать нервозность Джона. Я-то сидела спокойно, расслабленно, с полуулыбкой. Сам мужчина не поднимал взора, раскручивая и закручивая ручку в руках.

Из открытого окна послышался шум полицейских сигналок. Этот звук напомнил мне облик андроида в синей экипировке, и это вдруг заставило улыбнуться. До того упоительно было понимать, с кем я буду делить отныне свой дом. Так тепло, уютно, так по домашнему. Камски и его чертово дружелюбие вкупе с «психологическими связями» и рядом не стоял с этой атмосферой истинного родства.

– В таком случае, я удивлен, что все еще жив, – тихо отозвался Джон, при этом придавая своему голосу былую беспечность.

Я и не ожидала от него других слов. Вскрывая мою психику, как нейрохирург черепную коробку, он наверняка видел, кто я, на что способна и чему посвятила свою жизнь. Видел ли он тех, кого убила катана в моей руке? Видел ли события на «Иерихоне» и предшествующие им действия двух существ? Наверняка видел. Но вряд ли в этом признается.

– Вообще-то, я пришла сюда за другим. Но мне было бы приятно, если бы вы извинились за свои действия, – по-дружески произнесла я.

Мужчина поднял на меня взор, вздернув уголок губ. Старый добрый Дориан, что пританцевывает и поет песни, сидя рядом на пассажирском сиденье. На самом деле мне не нужны были его извинения. Пусть он делал ужасные вещи, но одно его спасало: делал он это по чужой указке, а не по личным мотивам.

– Я рад, что с вами все в порядке, – просто сказал мужчина, и в этих словах теплого голоса звучало то самое «я сожалею».

– В какой-то степени это благодаря вам. Так что я бы хотела сказать вам «Спасибо» за то, что позволили найти себя, пусть у вас были и свои причины на это, – я глянула в сторону фотографии в белой рамке, как бы намекая на изображенную на ней девушку. Дориан по-доброму улыбнулся, благодарно кивая головой.

– Я же говорил, что вы похожи, – мужчина напомнил мне недавний разговор, так же намекая на мою и усопшей дочери отходчивость. – Правда до сих пор не могу понять вашего спокойствия. А я не люблю что-то не понимать.