Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Она признавалась самой себе, что в последнее время не сильно уделяла внимание своей истинной цели в силу других навалившихся правительственных проблем, и потому покушение на жизнь Камски носило скорее традиционный характер. Сделать попытку раз в месяц, может, в пол месяца, и забыть на некоторое время. Но отобранный бывший солдат был не просто ошибкой со стороны Камски. Это было буквально подписание себе смертного приговора. Особенно теперь, когда сам Элайджа остался без защиты, а все камеры в отеле были выключены.

– Но вышло здорово, согласись, – усмехнулся мужчина, глядя на Эмильду снизу вверх.

Первый развернулась лицом к мистеру Камски, все еще обхватывая свои плечи руками. Красные губы женщины растягивались в фальшивой улыбке, уверенная осанка выдавала в ней бывшего солдата. Она бы никому не призналась в том, что до сих пор вечерами начищает своего «Алекса» с черной рукояткой и черным лезвием. Как всегда уверенная в себе женщина с элегантной стрижкой и на шпильках превращается в бойца с холодными глазами и уверенными движениями рук по острию боевой подруги. Она никому бы не призналась, и не потому, что унизительно или стыдно. Но потому что не по статусу.

Улыбнувшись сказанному Элайджей, Эмильда согласна покачала головой. Что ж, вышло и вправду здорово. Так много драмы, так много чужих эмоций, так много странного, непонятного, из-за чего двое разных существ на пути друг к другу ломали окружающий мир, искривляли все понятия и нормы, игнорировали чужое вмешательство. Эмильде по-своему, по холодному нравилось за этим всем наблюдать, даже имея свои мотивы идти навстречу Коннору.

Эмильда Рейн убеждала, что она не жестокий человек. Но ведь разговора о рассчетливости не было, верно? Никто не спрашивал ее о реальных причинах, никто не задавался вопросом, почему Рейн еще не поддалась желанию вышестоящих органов уничтожить как можно скорее попавшего в лапы хитрого человека бывшего солдата. А ведь она имела свои мотивы, и их было много. И на каждый мотив она имела теперь ответ.

Посмотреть, как далеко зайдут человек и машина, и насколько окажется хрупким мир, сшитый из голубых и красных нитей. И да, они готовы зайти настолько далеко, что едва ли не попасть в царство Аида. И да, мир оказался прочнее, чем ограненный алмаз.

Нежелание уничтожать то, что было воспитано собственными руками и что приносило так много дохода. Вряд ли Рейн могла найти на этот мотив ответ, однако она и впрямь чувствовала себя немного свободнее, осознавая, что Гойл не убили.

Не допустить утечки информации, которой теперь располагал Коннор. Вряд ли детектив станет и далее шантажировать подразделение теперь, получив то, что желает. Однако Коннору повезло, что о его шантаже не узнали вышестоящие органы и ее заместители. Машину пришлось бы уничтожить, а вот разрушать тот самый упомянутый мир не хотелось. К тому же Эмильде не хотелось наживать себе врага в лице Гойл – той самой девушки-солдата, что показала себя очень опасным противником за столько лет работы в силовой структуре. Даже жалко будет терять столь умелую машину для убийств.

И, наконец, добраться до Камски, при этом решив вопрос с попавшим в не те руки сотрудником. Сверху отчетливо давали понять о важности удержания солдата в границах страны, а по возможности и вовсе уничтожить человека. Но все прежние мотивы сплетались и не давали Рейн поступить по указке. И потому Эмильда все это время прокладывала Коннору путь к памяти Гойл, надеясь на ярость бойца при последней встрече с «боссом». Камски канул бы в вечность, а Гойл избежала бы смерти, сидя в тюрьме. Но увы… Рейн снова возвращается к первому мотиву, понимая, как далеко готовы зайти человек и машина ради друг друга. Отправленное с адресом сообщение принесло ожидаемый эффект, но все же и этого оказалось мало в противостоянии тому, что происходило между двумя. По крайней мере описания Трента, что все это время находился у территории резиденции Камски, дали понять Эмильде, что план провалился, а алмазный мир из голубо-красных нитей стал еще крепче.

Эмильда, вдруг зацепившись на Двести шестом, улыбнулась. Трент оказался молодцом, показав свою выдержку, а не способности к убийству. Пусть позже после ухода троих с территории Камски он и просился завершить начатое, все же Рейн хотелось лично увидеть лицо того, вслед кому так долго пускала пули. Трент был отозван, и Элайджа, уверенный в своей сохранности, покинул Детройт. И вот, теперь сидит напротив, глядя снизу вверх слегка уставшим, но все понимающим взором.

– Как долго у нас длится уже эта гонка? – вдруг спросила Эмильда, слегка нахмурившись.

– Как минимум лет десять.

– Удивительно. За десять лет ты совсем нас не выучил. Украсть личное дело, а потом вслед за этим и его обладателя из-под носа… да еще и такими грязными методами.