Бесчувственные. Игры разума (СИ)

– Слушай, – ошарашенная внезапной ребяческой мыслью, я с горящими глазами привлекла внимание Андерсона, выставив руку вперед. Хэнк нехотя повернулся в мою сторону, уложив голову на установленный локтем на стол кулак. – Если соединить Гэвина и говнюка, то получится Гэвнюк.

Хэнк усмехнулся, заценив шутку. Коннора она, похоже, не порадовала. Андроид смерил нас укоризненным взором, после чего решил взять первенство на самую лучшую шутку дня:

– У тебя порой юмор как у пятиклассницы, – беззлобно, но с дельной учтивостью отозвался андроид.

– А ты откуда знаешь, как шутит пятиклассница? – в этот раз первенство попытался отобрать Хэнк, попутно защитив мою «честь».

Издав тихий «Ха!», я протянула мужчине руку в желании дать «пять». Лейтенант самодовольно хмыкнул, ответив мне этим дружественным жестом. Сидящие в отдалении полицейские неодобрительно на нас посмотрели.

Коннор сощурился, перекидывая взгляд с меня на Хэнка, после чего убрал руку от клавиатуры и, склонив голову, удрученно произнес:

– Когда вы вместе, вы просто невыносимы.

– Хэнк, слышал? – я откинулась на спинку кресла, скрестив руки на груди. Мужчина тем временем скучающе постукивал пальцами по столу, блекло ответив мне мычащим звуком. – Нам тут претензии кидают.

– А вот это ты зря, Коннор, – Андерсон развернулся к андроиду, вскинув брови. – Со мной тебе просто работать, а с ней вообще жить.

Андроид саркастично сжал губы и вернулся к компьютеру. Этакие наши шуточки-прибауточки стали для нас нормой. Порой я и Хэнк объединялись, как сейчас, против Коннора. Иногда я и Коннор объединялись против Хэнка. Реже эти двое шли на меня со своими колкостями, однако такие вещи прекращались быстро то ли из уважительного отношения детективов к «слабому» полу, то ли просто было не интересно пытаться подколоть того, кто сам имел острый язык (спасибо папе и бабуле). Но дела становились хуже, если клуб анонимных придурков временно пополнялся Гэвином или Ирмой, или вообще обоими сразу. В такие моменты мы легко могли расставить вокруг нас стулья для зевак, устраивая этакие представления. Тем более теперь, когда Ирма быстро училась у меня мастерству заковыристых оскорблений и колкостей. Коннор меня за это по головке не гладил. Однажды устроил такую лекцию о культуре речи, когда услышал от Ирмы тихое, шипящее «сука».

– Кстати, а где Ирма? – вспомнив о подруге-девианте, я осмотрелась по сторонам. Многие столы пустовали, чуть меньше половины офицеров покинули стены, уйдя в летние отпуска. Кроме нас в участке присутствовал Фаулер в кабинете, три офицера у входа на кухню и еще несколько на своих местах. Им я должна была сказать отдельное «спасибо». Ни один офицер не стал ковыряться в душевных ранах, полученных после истории с Камски.

– Взяла отгул, свою «подружку» и уехала на день из города, – на слове «подружка» Хэнк сделал кавычки пальцами. Его саркастично-раздраженный вид выдавал в нем того, кто в психологии окрещается как «гомофоб». Впрочем, я была в этом плане с ним солидарна.

Едва мужчина оповестил о причине отсутствия сотрудника отдела, как из кухни вышли двое. Их я не видела с самого начала, кто же знал, кто скрывается за стенами. Девушка-андроид и детектив держались за руки и едва ли не обнимались. Я знала их обоих – познакомилась еще когда работала под руководством Андерсона. Тогда черноволосая андроид была просто машиной, молодой двадцатисемилетний офицер – одиноким парнем. И вот, эти двое подобно нам с Коннором нашли друг друга. Мы же не единственные во вселенной, верно? Разве что мы никогда не вели себя так вызывающе, едва ли не присасываясь друг к другу в стенах участка, как эти двое. От таких зрелищ порой становилось не просто неловко – становилось дико стыдно.

– Господи… они стали еще невыносимей, – подытожил недовольный Андерсон, что всегда порицал такое проявление страстей на рабочем месте. С ним были согласны восемьдесят процентов коллег, даже я, хоть коллегой и не была. Коннор же, считая чужую личную жизнь полностью неприкосновенной, отказывался подобное комментировать, оперируя аргументами «меня это не касается». Потому он даже не взглянул в их сторону. Вместо них он вкрадчиво смотрел на меня.

– Чего-то они сегодня сильно веселые, – я сложила руки на груди и проводила недоуменным взглядом парочку до выхода.

В поведении их и вправду было нечто странное. Фаулер, вдоволь насладившись претензиями коллег и самому не питая удовольствия от подобного поведения подчиненных, как-то раз учтиво попросил девианта и человека вести себя разумно. Дословно со слов других это выглядело примерно как «Это участок, а не бордель, так и ведите себя соответствующе, иначе понижу до уровня лежачих полицейских». И это даже на какое-то время помогло! Парочка старалась держаться отдельно, лишь изредка уединяясь на кухне или метая друг в друга многозначительные взгляды. А сегодня они вновь принялись за старое.

– Еще бы им не веселиться, – хмыкнул лейтенант, беспечно вздернув седые брови. – У них же через месяц медовый месяц, все дела.