Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Откинувшись на край дивана, я подобрала к себе ноги и уткнулась лицом в колени. С самого детства моим главным страхом было одиночество. Не любила оставаться одна, боялась, что про меня просто забудут, как про ненужную вещь. Там, в темноте подвала Хэнка, когда противостояние машин завершалось у утилизирующего центра номер пять, я судорожно пыталась понять, что именно произошло и почему перед глазами стоит тьма. На минуту была допущена мысль, что вот он – мой персональный ад, состоящий из мрака и полного уединения со своими мыслями. Кажется, ад возвращается в стены дома на Зендер-стрит. Здесь все так же жили самые разные существа: от «продукта» высоких технологий до маленького восьмилапого насекомого с забавным именем. Вот только ни Лесси, ни Дейзи, ни Акакий не могут восполнить того, чего не достает в отсутствии девианта. Оттого одиночество становится еще гнетущей.

– Я же знаю, что ты на меня смотришь, Акакий.

Оторвавшись от коленок, я с вызовом посмотрела на полку с фотографиями. Живучий маленький засранец, что обосновался за телевизором – фетиш у него на радио-волны, что ли – стоял на краю полки, глядя точно на меня. Жирных мух ему давно не покупалось, и это заставило меня виновато кивнуть головой своему соседу в жесте, мол, куплю, парень, куплю, только перестань на меня так пялиться.

Акакий как будто услышал мои мысли. Паучок вздернул две передние лапки в воздух, пошатался из стороны в сторону, после чего вернулся в свое логово. Удивительно, как долго насекомое ведет себя столь подвижно и активно. Интернет говорил, что Акакию осталось жить недолго.

Сидеть в одиночестве не хотелось. По крайней мере не сегодня. Понимающе взглянув на унылую, точно так же скучающую Лесси в кресле, я грустно улыбнулась. Собака лениво качнула хвостом, как бы говоря, что ощущает мой взгляд.

– Не хочешь погулять, милая? – тусклый женский голос точно выражал нашу общую с сербернаром тоску. Лесси приподняла голову, отвечая мне не менее грустным взором, чем мой. Дейзи как и всегда было на все плевать. Кошка поспешила развернуться к нам спиной, прячась от мешающих ей спать звуков. Вскоре я вела Reno по оживленным дорогам, время от времени почесывая сидящую на пассажирском сиденье Лесси. Последняя с энтузиазмом осматривала проезжающие машины и мелькающие улицы, и это придало немного настроения. Хоть кто-то ненадолго забудет о грусти.

За полтора года стажировки и работы в клинике ноги привыкли к туфлям на шпильках, толстых каблуках, на платформе. Но не гулять же с собакой по парковой набережной, нацепив каблучную обувь? Черные кроссовки с анатомической стелькой приятно пружинили под каждым шагом, облегающие синие брюки не давали мне в полной мере двигаться, но ведь никто и не собирался бегать за Лесси. Собака у нас была воспитанная, дисциплинированная, и все это было заслугой Коннора. Я же по настоянию андроида не лезла в воспитание со своими «деспотичными солдатскими методами воздействия», как тогда выразился девиант. Более того, пока многие песики игриво прыгали на своих хозяев, непременно пачкая верхнюю одежду грязными следами, Лесси знала – прыгать на хозяев нельзя, даже если сам хозяин не против. Потому я никогда не пренебрегала белой одеждой в прогулке с собакой. Вот и сейчас не стала менять белой домашней футболки-поло.

Тяжелые тучи начинали рассеиваться как раз вовремя. Закатные лучи уходящего солнца окрашивали облака в тусклые розовые краски, оттеняя высокий, величественный мост Амбассадор с его синими огоньками. Я любила эту набережную. В первые месяцы совместной жизни еще до истории с Камски мы с Коннором часто прогуливались здесь, увлеченные друг другом и от того не сильно заинтересованные в работе и обучении. Именно здесь Коннор мне рассказал, как Хэнк едва не застрелил его на этой набережной. Но я не вспоминала этой истории, отдавая предпочтение ассоциациям совместных прогулок. Как же все изменилось спустя столько времени. Быть может, я просто перестала быть кому-то интересной.

Лесси гоняла по детской площадке, время от времени басовито гавкая. Детей здесь было немного – всего два ребенка лет семи бегали вокруг качелей, дразня звенящую ошейником с металлической биркой Лесси. Встань сербернар на задние лапы, и каждый ребенок рядом покажется маленьким гномом. Но пес слишком сильно любил детей, с которыми можно побегать, пообниматься, поваляться в грязи! Потому собака никогда не агрессировала на детей, да и вообще была довольно спокойной. Разве что могла постоять за хозяина в нужной ситуации. Это тоже была заслуга Коннора.

Надо же… еще одна вещь, которая делала нас с Лесси похожими. Обе воспитывались находящимся рядом андроидом, обе находились в зависимости от него. Разве что кто-то осознанно, а кто-то нет.

– Ну, надо же! Смотрю, Коннор-таки послушал совет купить поводок!