Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Я не задавала вопросов. Сидела рядом с андроидом посреди аэропорта, испуганно вслушиваясь в объявления и присматриваясь к реакции Коннора на каждое из них. Коннор в излюбленном синем костюме с черными каемками – не знаю, откуда у него такая тяга к темному синему цвету, но подобного сочного оттенка костюмов у него было минимум пять – спокойно сидел в соседнем кресле, бездумно пронзая взором пространство перед собой. В его руках прыгала монетка, звонко оповещая всех об умениях машины орудовать столь мелким предметом. Сидящая напротив девочка десяти лет завороженно смотрела на это действие, и я, наблюдая исподтишка за ребенком, все счастливее и счастливее улыбалась. Коннор под натиском моих убеждений давно перестал прятать свои размышления за перекидыванием монеты от глаз посторонних. Однако как только в воздухе снова послышался мягкий голос диспетчера, тут же застыл с монетой в руке, одаривая девчонку легкой полуулыбкой.

Я не задавала вопросов. Но все же стояла перед коридором на взлетную площадку, с еще большим испугом глядя в бегущее электронное табло над входом. Андроид, ощутив, что больше никто не держит его за руку и не идет за ним следом, спокойно взглянул в мою сторону. Впервые за все время я сомневалась, а стоит ли в этот раз идти за ним, стоит ли вкладывать свои похолодевшие от тревоги пальцы в его уверено протянутую ладонь. Один взгляд в подбадривающие карие глаза, и сразу все становится понятно. Глотая страх, я опасливо взяла Коннора за руку и, не сводя взора с табло, последовала за ним в красный коридор, теряясь в потоке людей.

Я не задавала вопросов. Но вместо горящих синим цветом слов «Штат Иллинойс, город Рокфорд» видела «Добро пожаловать в чистилище, чмо».

Полет был беспокойным. Всего два часа посреди ночи, но каких сложных, нетерпеливых. Я не могла усидеть не месте, то и дело, что елозила по сиденью, торопливо лепетала о какой-то чуши вроде зачем стюардессам платки или есть ли у пилотов оружие на всякий случай, вдруг террористы. Несла такой бред, что от волнения заливалась краской. Благо в салоне не было много людей, ведь время отчитывало час ночи. Коннора мое взбудораженное состояние не смущало, даже напротив забавляло. Он смотрел на меня с неприкрытым интересом, то и дело, что усмехаясь или подхватывая рассуждения, тепло вздернув уголки губ. Один раз им была предпринята попытка убедить меня проспать весь полет, однако я отмела ее сразу. Слишком возбужденное состояние нервов вкупе с бросающим меня из холода в жар телом.

В очередной раз выдав какую-то несуразную дичь из разряда «никогда не понимала, зачем в самолетах иллюминаторы», я не выдержала и с тревогой оборвала свою речь, резко задав вопрос:

– Зачем мы летим туда? – Коннор опешил от быстрой смены разговора, на долю секунды нахмурившись и отведя взор. – Ты же знаешь, я не люблю все эти тайны. Скажи, что ты задумал?

– Извини, но тебе придется потерпеть.

Никто и не ожидал услышать что-то другое. Но даже такой ответ отрезвил меня, дав возможность хоть немного расслабиться. Уверенность в голосе Коннора подкупила. Он не станет делать ничего плохого, тем более в отношении меня. Синяки и укусы не в счет, тут же промелькнула мысль в голове, сопровождаемая загадочной улыбкой на губах.

Должна была признаться, детектив продолжал удивлять. Уже арендованный черный кабриолет с полностью отсутствующей крышей, заранее забронированный отель. Как и раньше, вопросы не звучали, то ли в страхе испортить все своим дрожащим голосом, то ли просто не находя подходящих слов в изумлении. В конце этой увлекательной поездки я не смогла и рта раскрыть, но не потому что была удивлена, а потому что устала от эмоционального перенапряжения. В результате, когда стрелка на наручных часах перевалила за три часа ночи, а Коннор снова предложил лечь спать, я брыкнула в постель не задумываясь. Сон был крепким, но тревожным.

Август имеет одну небольшую особенность, которая так часто радует людей типа «совы» – тех, кто любит поспать с утра подольше. Летний месяц все еще достаточно теплый, а для Рокфорда, что находится в большем удалении внутри континента, чем Детройт, здесь и вовсе еще длится жара. Однако несмотря на это световой день идет на убыль, и возможность не словить закрытыми глазами лучи солнца в пять утра радует. Только ближе к обеду я услышала сквозь сон поначалу бережные уговоры проснуться, позже нетерпеливое бурчание о затянувшемся сне. Я ворочалась, упрашивала еще пять минут, в шутку называя андроида «мамочкой». Когда же холодные, лишенные бионической кожи руки пробрались под футболку, тут же вскочила с места то ли от ледяных прикосновений, то ли от нежелания рефлекторно отвечать взаимностью на ласки сразу после сна.